Отменить атаку комзвена не мог – радиостанций на борту не имелось, так что оставалось надеяться, что товарищи сами разберутся с возникшей ситуацией. Кроме того, идущий на предельно низкой высоте маневренный самолетик вполне мог уложить ФАБ-50 буквально впритык к крайним деревьям опушки, чего немцам тоже хватит с лихвой, загонять автомобили далеко в лес они не могли чисто физически, поскольку утром просто не выбрались бы обратно на шоссе по напитавшейся влагой первых осенних дождей земле. Прямого попадания, понятно, не получится, но осколками и ударной волной точно накроет, и не слабо. Примерно так и вышло. Отбомбившись и не потеряв при этом ни одной машины, хоть фрицы и палили вверх изо всех имеющихся стволов, звено развернулось на восток.
Сам младлей Егоршин сбросил лишь три из четырех подвешенных под плоскостями бомб – последнюю просто пожалел, поскольку видел, что она в лучшем случае рванет где-то далеко от цели, ударившись о верхушки деревьев, над которыми, едва не задевая верхних веток, пронесся его самолет. Взяв обратный курс, ночной бомбардировщик начал потихоньку набирать высоту…
– Гляди, командир, похоже, едет кто-то! – проорал штурман старшина Федор Лапкин в переговорное устройство, энергично хлопнув младшего лейтенанта по плечу. Собственно говоря, какое там устройство? Просто резиновый шланг с раструбом, позволяющий более-менее четко слышать друг друга.
– Чего? – прокричал в ответ Степан. Несмотря на то что гитлеровцы из-за негромкого звука работающего мотора называли «У-2» «кофемолкой» или «швейной машинкой», разговаривать сидящим в открытой кабине летчикам было весьма проблематично. Одно дело, когда слышишь рокот пятицилиндрового «М-11» с земли, и совсем другое, когда сидишь в открытой кабине буквально в полутора метрах от стосильного движка!
– Вон там, говорю, внизу! Правее гляди, видишь? – сообщил Лапкин командиру. – На дороге, мы над ней только что пролетали. Я отсвет фар заметил, в луже, видать, отразился. Немцы едут! Неужто отпустим? У нас как раз и бомба имеется.
– Понял, – кивнул Егоршин, плавно подавая ручку управления вправо и подрабатывая педалью. Биплан послушно завалился набок, разворачиваясь.
И на самом деле, отчего бы и нет? То, что он полчаса назад бомбу пожалел, вполне понятно – фугаска штука дорогая, народных денег стоит. Все одно б зазря пропала. Зато сейчас совсем другой коленкор – на прямой как стрела лесной дороге промахнуться практически невозможно. Жаль, что цель почти наверняка пустяковая, небось, едет по своим делам какой-нибудь унтер, но и упускать такой шанс глупо. Может, он этот, как его? Делегат связи, во! Приказ какой важный своему фашистскому начальству везет. Правда, едет в тыл, но какая, собственно, разница?