— Можно еще стакан?
— Нет, — отрезал я. — Категорически нельзя, черт возьми.
— Почему же? Мне очень понравилось.
— Ага. А что я пытался вбить тебе в голову месяцами?
— Нет, я серьезно, — ответила она. — Действительно улучшается настроение.
— Это только начало. Посмотрим, что ты скажешь, когда начнешь есть здоровую пищу.
— Что там еще?
— Я приготовлю тебе смузи.
И я приготовил ей смузи с молозивом, миндальным маслом, финиками, медом, пчелиной пыльцой и маточным молочком. Она высосала его, не говоря ни слова, но по выражению ее лица я понял, что ей хорошо, что все ее тело откликнулось на это лекарство.
На другой день меня разбудил стук в дверь. — Можешь мне приготовить один из этих коктейлей?
Через несколько недель она бросила курить. Через два месяца, вопреки предписаниям врачей, она перестала принимать психотропные препараты. Ее преображение можно назвать только чудом. Мы в нее влюблены — и я, и Хейли. Мы дружим и очень близки. Сегодня она живет в замечательном доме со всеми своими детьми.
Она не пьет и не употребляет почти семь лет. Сегодня она — один из моих лучших друзей, чудесная мама и дочь своих родителей, которые прошли с ней все круги ада. Родители очень любят ее, особенно ее отец Стивен. Он — мой хороший друг и наставник. Каждый январь мы вчетвером выезжаем из города и празднуем ее чудесное исцеление. Она ходит в церковь дважды в неделю, а в прошлом году она организовала первый рынок органических продуктов в своем городке.
Лучшего нельзя и представить.
* * *
Мне очень нравилось помогать людям, но эта помощь требовала жертв. Я расшибся бы в лепешку ради того, кто хочет быть трезвым и здоровым. Реабилитация сродни волшебству. Но есть люди, которые просто не хотят меняться. Им скучно без игрушек, парней/девушек/супруг/супругов/домов. Или им просто надоели проблемы с законом, ссоры с родителями, и поэтому они дают согласие лечь в реабилитационную клинику, но на самом деле меняться они не хотят. В Малибу мы называем таких людей «гастролерами». Допустим, они селятся в «Обители», ложатся на тридцатидневный курс экспресс-терапии, а потом — сбегают. Затем родственники кладут их снова, уже в другой рехаб, платят шестьдесят тысяч долларов в месяц. И все повторяется с начала. У меня бывали пациенты, которые сменили 10–15 рехабов за пять лет.
Если люди хотят измениться, им для начала нужно признать свою зависимость. Нельзя бесконечно давить на жалость. Надо сказать, что наркоманы и алкоголики — выдающиеся притворщики и плакальщики. Но чтобы признать свою зависимость, нужно смирение, которое, увы, редко бывает свойственно людям с моим характером. Мы попадаем в беду и клянемся Богу, что это никогда больше не повторится, молим о помощи, заключаем якобы нерушимые пакты с нашим подсознанием и остальным миром. А потом в двери настойчиво стучится наше эго, и мы забываем прошлое. И вот мы уже опять пьяны, снова торчим. Потому что в глубине души мы никогда не хотели меняться.