Из-за нового романа с героином у меня не оставалось времени на ежедневную торговлю веществами, но я все-таки обстряпал пару делишек. Эта была большая оптовая партия кетамина, которую я продал известному организатору голливудских рейвов. На деньги, которые сами плыли в мои руки, я прикупил солнечные очки John Paul Gaultier, кольца Chrome Hearts и разгуливал по улице как кинозвезда со свитой из трех охранников.
Поздним вечером я был на концерте в «Малибу Инн», паря высоко, как бумажный змей, под героином и экстази. Я вышел на улицу покурить и увидел там этого актера. Назовем его Джеймс. Он сидел за столом со стайкой девочек. Со мной тоже были девочки, и он жестом подозвал меня к себе.
— Здорово, садись.
Я плюхнулся за стол, испытывая эйфорию от коктейля химических веществ.
— Хочешь дунуть?
Я понятия не имел, что он хочет сказать, но не подал виду.
— Да, конечно.
Он протянул мне стеклянную трубочку. Я вдохнул. Мой приход был молниеносным и совершенно ошеломительным. Мне казалось, что я сейчас умру от разрыва сердца, но я не видел в этом ничего плохого. В ушах зазвенело. Я схватился за ручки кресла, боясь, что катапультируюсь в космос. Какое-то оргиастическое состояние. Мое тело еще не было знакомо с такими сильными веществами, и не было никакого сомнения в том, что я совершил ошибку, попробовав их. Смертельную ошибку. Я чувствовал себя грабителем банка, который вынес тапки вахтера, но это было офигительно.
— Боже мой, — пробормотал я.
Это был крэк. Впрочем, никто в Малибу не называл его крэком — это сленг наркоманов из гетто. Здесь его называли «свободное основание» или просто «основание». Этот вид кокаина можно курить, он стал известен в семидесятые годы. Кокаин обрабатывался эфиром. Но мы курили кокаин, обработанный водой и пищевой содой, также известный как крэк-кокаин. И чтобы не парить себе мозги, мы всегда называли его «свободное основание».
Джеймс улыбнулся и пригласил меня на вечеринку к своему другу. Там мы курили крэк до рассвета. Потом я вернулся в дом Дженнифер. Я сам не верил в то, что натворил. Я чуть не залился слезами, когда разбудил ее и сообщил: «Я курил гребаный крэк всю ночь напролет. Это мерзость».
Я сказал ей, что это все равно что сосать член дьявола.
— Я чувствую зло. Никогда, никогда больше не попробую это дерьмо.
Меня хватило на два дня.
Я позвонил Джеймсу. Поехал к нему домой с героином, которого хватило бы, чтобы прикончить целый взвод. У него нашлось тридцать доз по грамму уже готового крэка. Мы курили три дня подряд. Я был неуязвимым. Я был всемогущим. Я не умел играть в баскетбол, но был уверен на все сто, что если выступлю в «Лос-Анджелес Лейкерс», то завоюю все призы, хотя во мне росту было сто семьдесят четыре сантиметра. Когда это наконец-то закончилось, на меня опять навалилась тоска, я снова почувствовал себя отвратительно и мерзко. Это был ужасный панический приступ. Хуже, чем похороны любимой девушки. Но я обнаружил, что, если выкурить большую дозу героина, мои чувства заснут, и сам я тоже провалюсь в сон.