Окружающие понимали, по какой дорожке я иду, но «дорожки» кокаина были сильнее. Я курил героин каждые три часа три месяца подряд, и теперь я сидел на крэке. Друзья пытались открыть мне глаза, но я только отшучивался, смеялся над ними, заявляя, что они — слабаки и что «тяжелые» наркотики им не по зубам.
Вместе с Дженнифер мы снимали дом в каньоне Декер. Однажды утром я вылез из постели, открыл шкафчик с наркотиками, как я это всегда делал по утрам, достал соломинку, расстелил фольгу, положил кусочки мази (героин), подогрел их и начал вдыхать пары. У нас часто ночевали гости. У Дженнифер была сестренка Эми. Она спала на кушетке, но вдруг открыла глаза и несколько минут смотрела на меня.
— Что ты делаешь? — спросила она.
Я курил мазь и не реагировал.
— Ты о чем?
— У тебя не нашлось другого времени?
— Что? Ты о чем?
— Воскресное утро, половина девятого, — ответила Эми. — Зачем ты это делаешь?
— Что такого? Мне надо немного подлечиться.
— Почему не бросишь?
— Потому что не хочу.
Потом Эми сказала:
— Ради меня бросишь?
— Я могу бросить в любое время, когда захочу.
— Что, прямо в любое?
— Ну, конечно же, Эми. Я могу бросить в любое время, когда только захочу.
— Чудесно, — сказала она. — Бросай сейчас же.
Она бросила мне перчатку, и я ее поднял.
Я убрал фольгу и соломинку в шкафчик.
— Без проблем.
Скептическое выражение не сходило с ее лица.
— Итак, ты бросаешь сейчас? Я правильно тебя поняла?
— Да, абсолютно.
Я смотрел «На игле»[58]. Я выиграю это пари.
— Чудесно, — повторила она. — И что мы будем теперь делать?
— Забронируем номер в гостинице. Мы поедем в Тихуану, запасемся ксанаксом и валиумом. И возьмем грамм героина — так, на всякий случай. Надо подлечиться.
Я выкинул все. Все эти мерзкие трубочки, соломинки, зажигалки. Мы поехали в Санта-Монику, там я купил грамм героина и передал Дженнифер. Она кинула его в бардачок, и мы покатили на юг. В Тихуану.
Поток машин не ослабевал, и через три часа тяжелой дороги я почувствовал недомогание. Это была поганая, жуткая тошнота, незнакомая мне прежде. Не знаю, что это было. Я подумал, что это грипп.
«Знаете что? — сказал я. — Давайте остановимся и снимем гостиницу. Завтра мы поедем в Тихуану и возьмем таблетки».
Мы поселились в гостинице неподалеку от границы, и я проспал до десяти часов вечера. Проснувшись, я взорвался фонтаном рвоты и поноса. Я не успел вскочить с постели. Я бился в судорогах. Дженнифер и Эми налили мне колы, и она тут же пошла обратно, то ли через задний проход, то ли через рот. Это продолжалось всю ночь. Я был покрыт дерьмом и блевотиной с головы до ног и всю ночь кричал не переставая. Дженнифер вместе с сестрой лежали на другой стороне кровати, зажимая ладонями уши. Эти звуки напоминали изгнание бесов. Эми захлебывалась рыданиями.