Воскресенье 15 февраля стало для воспитанниц колледжа Эпплъярд днём кошмарной неопределённости: полусном и полуреальностью; в котором, в зависимости от темперамента, вспыхивали то безумные надежды, то тревожные страхи.
Директриса, которая провела всю ночь уставившись в стену спальни и бесконечно побелевшая к наступлению нового дня, в обычный час была уже у себя на посту с неизменной причёской, убранной в стиле помпадур. Её первой задачей этим утром было удостовериться, чтобы никакая информация о вчерашнем происшествии не просочилась за стены колледжа. Три экипажа, которые обычно отвозили учениц с воспитательницами в церковь, были отозваны ещё вчера перед отъездом мистера Хасси, поскольку по мнению миссис Эпплъярд, в прекрасное воскресное утро церкви являются настоящим рассадником сплетен. Слава богу Бен Хасси понимающий человек и будет держать рот на замке, за исключением того конфиденциального донесения, которое уже в руках у местной полиции. Сохранять строжайшую тишину, до появления особых указаний, стало в колледже правилом. Можно предположить, что ему следовали те работники и ученицы, которые ещё держались на ногах и были способны разговаривать после вчерашнего испытания, хотя по меньшей мере половина из них находилась у себя в комнатах, оправляясь от шока и истощения. Однако, есть подозрения, что Том и Минни, как естественные распространители новостей, и возможно кухарка, принимавшие личных посетителей в воскресенье, не придерживались подобной сознательности, и что мисс Дора Ламли могла перекинуться парой фраз у задней двери с Томом Комптоном, который привозит по воскресениям сливки.
Доктор МакКензи, за которым послали в Вуденд, прибыл на своей двуколке вскоре после завтрака: пожилой врач широкого профиля и безграничной мудрости, оценивший всю ситуацию одним проницательным взглядом в позолоченной оправе очков, прописал всем обязательный выходной в понедельник, нежирную питательную пищу и лёгкое успокаивающее.
Мадмуазель не вставала с постели из-за мигрени. Пожилой доктор похлопал изящную руку, лежавшую на покрывале, брызнул несколько капель одеколона на горячий лоб пациентки и мягко сказал: