Мы начали подниматься на холм, по обе стороны дороги появились деревья.
– Моя очередь, – неожиданно произнес он.
Я сунула руки в карманы.
– Ну, давай свой вопрос.
– Почему ты бросила бегать?
Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться: такого я никак не ожидала. С вопросами о Джейсоне я еще могла справиться, но эта тема была сложнее и болезненнее. С другой стороны, мы играли в «Правду», и он играл честно. Вокруг темно, тихо, мы одни. И я вдруг поняла, что уже отвечаю на его вопрос.
– В то утро, когда умер папа, – сказала я, глядя на дорогу, – он пришел ко мне в комнату, чтобы разбудить на утреннюю пробежку. Мне было лень и хотелось спать, так что я просто отмахнулась и сказала, чтобы он шел без меня.
Впервые за все время я рассказывала о случившемся, и мне сложно было поверить, что я действительно делаю это.
– Спустя несколько минут я передумала, – сказала я и замолчала.
Никто меня не заставлял. Можно пропустить ход, если проиграю, – не такая большая потеря. Но я почему-то продолжала:
– Я встала и вышла вслед за ним. Я хорошо знала его обычный маршрут, сама не раз с ним бегала: прямо по улице, поворот направо на Уиллоу, затем еще один – на Маккинли.
Уэс молчал, хотя ясно было, что он слушает.
– Я пробежала примерно полмили и вдруг увидела папу, он лежал на тротуаре.
Я чувствовала на себе взгляд Уэса, но знала: если повернусь и встречусь с ним глазами, то не скажу больше ни слова, так что продолжала говорить, глядя прямо перед собой. Наши шаги звучали в унисон. Продолжай, сказала я себе.
– Сперва до меня даже не дошло, понимаешь? В смысле, я не сразу поняла, что случилось, хотя все было перед моими глазами.
Слова приходили сами, слишком быстро, и я была уже не в силах их остановить, слишком долго я об этом молчала.
– Потом я побежала к нему. Быстрее, чем когда-либо. Наверное, из-за адреналина. Никогда в жизни так быстро не бегала.
Я слышала только наши с Уэсом шаги в темноте и свой голос.
– Там стоял какой-то мужчина. Просто случайный прохожий, шел в магазин. Пытался оказать папе первую помощь, но, когда я оказалась рядом, он уже понял, что все кончено. Приехала «Скорая», и мы помчались в больницу. Было уже слишком поздно.
Вот я все и рассказала. Я тяжело дышала, словно пробежала милю за пять минут, и на секунду почувствовала, что теряю равновесие, как будто, оставив эту историю позади, утратила почву под ногами. Горе может быть не только невыносимым грузом, но и якорем. Ты привыкаешь к тяжести, и она тянет тебя к земле.
– Мейси, – тихо проговорил Уэс.
– Не надо, – я не дала ему закончить, боясь очередного «мне так жаль» или чего-то подобного. Мне не хотелось это слышать, особенно сейчас, особенно – от него. – Пожалуйста…