В то мгновение, когда электричка тронулась от платформы Ярославского, он открыл люк и побежал. Болевыми ударами отдавало в боку, но он бежал и бежал в негустой тьме июньской ночи.
Он ворвался на платформу, когда от Москвы на нее надвигались два ярких и пока небольших глаза электропоезда. А когда же электричка распахнула двери, он увидел еще одного глазастого: по пешеходной дорожке к платформе мчался подозрительный автомобиль.
Захлопнулись двери вагона. Автомобиль опоздал. Но у него на связи наверняка кое-какие людишки, и, скорее всего, на «Яузе» Сырцова уже поджидают. В первый вагон, успеть до «Яузы» в первый вагон. Он успел и, задыхаясь, с первой площадки через грязное оконце внимательно изучал редких пассажиров на освещенной платформе.
Он их прочитывал на раз-два-три, кожаных этих качков с плохо сделанными беззаботными лицами. Первый — в самом начале перрона (начинает с последнего вагона), второй — по расстоянию — у четвертого вагона, сразу же третий — в пятый. Когда электричка затормозила окончательно, Сырцов увидел четвертого, последнего.
Ясненько. Первая пара шерстит четыре последних вагона, вторая — четыре первых. Один на один, конечно, никто из них выходить на него не собирается. Главная задача — обнаружить, а потом по переговорнику связаться с остальными. Ну, а кончить его можно прямо здесь. Сырцов перед тем, как шагнуть в угол, внимательно осмотрел вагон. Дремали двое пьяных, склонив буйные головы, да немытый бомж считал грязными пальцами сторублевки.
Сырцов оттянул половину раздвижной двери на себя. Он слышал, как качок ступил на площадку, слышал, как автоматически закрылся вагон, слышал, как тронулась электричка. Качок в вагон не входил. Видимо, высматривал его с площадки. Но войдет, войдет.
Он вошел. А Сырцов, используя ручку двери как точку опоры, взлетел и в полете подъемом правой ноги нанес качку страшный удар в подбородок. Качка швырнуло на площадку, он затылком ударился о железную стену и сполз по ней, как сопля по стеклу. Пьяные по-прежнему дремали, а бомж, бросив нелюбопытный взгляд на сырцовскую спину, зевнул и лег на скамейку.
Сырцов оттащил безжизненное тело воинственного Шалтая-Болтая к выходным дверям (чтобы не просматривался из салона) и со знанием дела обшмонал его. С удовольствием обнаружил «вальтер» в сбруе. Содрав с обмякших плеч кожаную куртку, снял все приспособления и, скинув пиджак, с удовольствием вооружился. Качок был здоровенный, и, надо полагать, кожаная куртка Сырцову будет как раз. И точно, как по нему сшита. Жаль пиджачка родного, но в нынешних его делах куртка удобнее. Быстро переложил все свои феньки в многочисленные карманы куртки, заботливо прикрыл отключенного своим пиджачком и только после этого послушал переговорник. «Дема, Дема! Ты где? Отвечай!» — растерянно бормотал невнятный бас.