Намеренно не обращая внимания на его двусмысленный комплимент, она выпалила:
– Что за бессмыслица! Какое проклятье?
– Безумие, моя дорогая. Как некрасиво это ни звучит, – промолвил он твердым словно гранит голосом. – Мой отец стал его жертвой. – На лице Хита словно захлопнулись ставни. – Как и мой младший брат.
Безумие? Он не шутил. Порция пристально всмотрелась в его профиль, будто могла под точеными чертами различить сумасшествие, о котором он говорил, увидеть его в дымных глубинах глаз Хита, в непреклонной линии подбородка, в широком разрезе рта и в полноте его губ.
Тут он повернулся и поймал на себе ее взгляд. Уста его искривились в многозначительной усмешке.
– Да, это сидит во мне, течет по моим венам. Кое-кто говорит, что оно уже вырывается наружу. – Он двинул одним широким плечом, словно это не имело большого значения.
В голове Порции вспыхнул образ наглеца на дороге, который чуть было не сбил ее своим скакуном, оскорбительно флиртовал, играл с ножами ради развлечения.
– Это многое объясняет, не так ли? – спросил он, и его улыбка сделалась странно отрешенной. Как будто он решил ничего не чувствовать, как будто безумие не отбрасывало никакой тени на его жизнь.
Но глаза выдавали Хита. Горячие, решительные, они светились, как полированный гагат, от серого цвета не осталось и следа.
Это зрелище заставило сердце забиться сильнее в груди Порции. Чисто женский отклик, за который она себя в уме резко отчитала.
– Итак, – продолжал он, – как видите, я не могу иметь детей. Не хочу подвергать опасности будущие поколения.
Порция потерла основанием ладони висок, пытаясь понять, почему бабушка хотела выдать ее за человека, страдающего таким недугом.
– Но моя бабушка уверяла меня, что вы очень за…
– Деньги, моя дорогая, – резко перебил ее он.
Его слова эхом разлетелись по просторной комнате и отозвались в дальних уголках сердца девушки – похоронный звон, ознаменовавший конец веры в то, что для семьи она была важнее денег.
– Многие семьи с удовольствием забыли бы о моей подпорченной родословной ради части состояния Мортонов, – сказал он.
Его голос прокатился по ней как леденящий туман – всепроникающий, всепоглощающий, растворяющий.
Многие семьи, такие, как ее семья.
От стыда у Порции загорелись лицо и шея.
Он продолжил:
– Я полагаю, ваша семья остро нуждается в средствах.
Ей хотелось возразить – их семья не такая и ее сердце не разрывается оттого, что она так мало значит для своей бабушки. Она открыла рот, но не издала ни звука.
– Может, мы и Безумные Мортоны, – продолжал он, не дожидаясь ее ответа, – но у нас столько денег, что мы не знаем, на что их тратить.