– Я почти завидую ей из-за того, что она ничего этого не помнит, – пробормотала Констанция, повторив его мысли.
Неведение. Благословенное неведение. Да, поэтому Хит завидовал своей младшей сестре. Испытывал зависть к ее снам, не окрашенным ни прошлым, ни ужасающим осознанием того, что их ждет в будущем. Если бы только он мог быть таким же спокойным! Тогда, возможно, попробовал бы на вкус губы женщины, мысль о которой не давала ему заснуть по ночам.
Делла вздохнула и с глухим стуком закрыла бухгалтерскую книгу. Обычно женщина работала дольше. Как правило, ей нравились однородные ряды чисел и она находила успокоение в монотонной работе. Так могли незаметно проходить часы. Вот только сегодня ей никак не удавалось сосредоточиться.
Закрыв глаза, она поставила локти на стол и потерла лоб. По правде говоря, мысли ее витали в другом месте уже не первый день. С той самой минуты, когда Хит ушел от нее… и от ее постели.
По своему опыту она знала, что это могло означать лишь одно. Ее первый муж был хроническим бабником. Угасание интереса к ней всегда указывало на то, что у него появилась новая женщина. Мужчины – рабы плоти. Возможно, Хит еще и не уложил ту леди Порцию в постель, но это лишь вопрос времени. И не важно, что его разум требовал сопротивляться желаниям, ведь тело жаждало им поддаться. Быть может, этого желало даже его сердце.
Она уронила руки на стол и посмотрела вокруг, на элегантно обставленный кабинет. Вдовий дом был ее любимым местом, пристанищем, о котором дочь обычного рыбака из Скарборо не могла и мечтать. Она подумывала провести в нем остаток своих дней. Делла не хотела снова выйти замуж и похоронить очередного мужа. Во всяком случае, имея этот прекрасный дом. И Хита в постели.
Ее передернуло. Не желая думать о расставании с Хитом, женщина оттолкнулась от большого письменного стола из красного дерева. Из-за ее резкого движения одна из бухгалтерских книг соскользнула и задела стопку книг в дальнем конце стола. Три тома в кожаных переплетах полетели на пол, за ними с глухим стуком последовали латунные подставки.
Делла обошла стол, собираясь поднять их и надеясь, что с книгами ничего не произошло. Они принадлежали отцу Хита и занимали этот угол стола с тех пор, как она поселилась во вдовьем доме.
Наклонившись, женщина подняла тяжелые книгодержатели и поставила их на стол. Потом взяла первые два тома. Последний лежал в нескольких футах, и, похоже, пара страниц вывалилась из переплета.
– Черт, – пробормотала она, подползая к книге на коленях.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не страницы вывалились, а записка, которая лежала между ними. Делла вытащила сложенный лист пергамента. Пожелтевшая от времени бумага захрустела у нее в пальцах. Развернув листок, женщина увидела элегантный женский почерк. Ее взгляд скользнул вниз, к концу послания. Там стояла четкая подпись. Сердце подпрыгнуло в груди Деллы, взгляд метнулся в верхнюю часть письма, к началу. Тяжесть наполнила ее грудь и начала разливаться по всему телу с каждым жадно прочитанным словом. От важности этой записки мысли у нее в голове закружились хороводом.