В эту минуту Валентина открыла глаза и узнала сестру. Приняв ее поцелуй, она слабым голосом спросила, как чувствует себя Бенедикт. Тут вмешался врач.
– Сударыня, – начал он, – лишь я один могу сообщить вам это, поскольку я его лечил и мне, к счастью, до сих пор удавалось продлить его жизнь. Друг, о котором вы тревожитесь, о котором непременно должна тревожиться такая благородная и великодушная душа, как ваша, сейчас вне опасности. Но его душевное состояние далеко от исцеления, и вы одна можете мне помочь.
– О боже! – бледнея, воскликнула Валентина, молитвенно складывая руки и устремив на врача печальный и глубокий взгляд, какой обычно бывает у тяжелобольного человека.
– Да, сударыня, – продолжал он, – лишь призыв, исходящий из ваших уст, лишь ваше стремление утешить и взбодрить могут залечить его рану, иначе она снова откроется из-за ужасного упорства больного. Ведь он каждый раз срывает повязки, как только рана затягивается. Наш юный друг теряет силы из-за глубочайшего уныния, и я не обладаю достаточно мощным средством против его душевного недуга. Я нуждаюсь в вашей помощи, так не соблаговолите ли вы мне ее оказать?
С этими словами добрый сельский врач, безвестный ученый, который сотни раз в своей жизни останавливал кровь и слезы, взял руку Валентины с почтением и лаской, не без былой галантности, и, считая пульс, поцеловал эту ручку.
Валентина, еще слишком слабая, чтобы полностью осознать его слова, глядела на доктора с наивностью и изумлением, с печальной улыбкой на губах.
– Так вот, дорогое дитя, – продолжал старик, – хотите стать моим помощником и посодействовать исцелению нашего больного?
Валентина молча кивнула, простодушно и с надеждой глядя на врача.
– Итак, завтра? – уточнил он.
– О нет, сейчас же, сегодня! – ответила она слабым, проникновенным голосом.
– Сейчас, бедное мое дитя? – с улыбкой повторил врач. – Посмотрите на свечи, сейчас два часа ночи, но если вы обещаете мне быть умницей и хорошо выспитесь и если вас не будет завтра лихорадить, мы пойдем утром прогуляться по лесу Ваврэ. Там в укромном местечке стоит маленький домик, куда вы принесете надежду и жизнь.
Валентина пожала руку старому доктору, покорно, как дитя, приняла все лекарства и, обняв за шею Луизу, мирно заснула на ее груди.
– Что вы задумали, господин Фор? – спросила Луиза, убедившись, что сестра спит. – Где она найдет силы выйти из дому, ведь еще несколько часов назад она находилась в агонии?
– Найдет, не беспокойтесь, – ответил доктор Фор. – Сильные переживания ослабляют тело только во время приступов. Эти приступы столь очевидно связаны с душевными волнениями, что надежда и светлые устремления соответственно отразятся на ходе болезни. Десятки раз с начала лечения я сам наблюдал, как госпожа де Лансак переходила от глубочайшего уныния к невиданной энергии, которой не было выхода. Те же самые симптомы я вижу и у Бенедикта; эти два существа необходимы друг другу.