– Мадам, – проговорила она испуганно и быстро, – господин де Лансак приехал.
Известие это произвело на всех присутствующих такое впечатление, словно чистую и незамутненную гладь озера всколыхнул брошенный камень; небо, деревья, весь прелестный пейзаж, только что отражавшийся в зеркале вод, вдруг исказился коварно рассчитанным ударом и покрылся рябью. Одного камня было достаточно, чтобы ввергнуть в первобытный хаос эту волшебную картину – и точно так вдруг прервалась сладостная гармония, еще минуту назад царившая в домике. Так была разбита прекрасная мечта о счастье, которой баюкали себя собравшиеся здесь друзья. В мгновение ока их будто бы размело, как листья, подхваченные ураганом, всех охватили тревога и тоскливый страх. Валентина заключила в свои объятия Луизу и ее сына.
– Навеки с вами! – крикнула им она уже с порога. – Надеюсь, скоро увидимся, возможно, даже завтра.
Валентин печально покачал головой; гордость и смутное чувство ненависти заговорило в нем при имени де Лансака. Мальчик и раньше думал о том, что может наступить момент, когда этот благородный граф прогонит их прочь из своего замка, – мысль эта не раз отравляла счастье, которым он упивался здесь.
– Этот человек не может сделать вас несчастной, – сказал он Валентине с таким воинственным видом, что она невольно улыбнулась от умиления, – иначе ему придется иметь дело со мной!
– Чего тебе бояться, раз у тебя такой рыцарь? – обратилась Атенаис к Валентине, стараясь казаться веселой, и даже легонько потрепала белой пухленькой ручкой заалевшую от смущения щеку мальчика.
– Пойдемте, Бенедикт! – крикнула Луиза, направляясь к калитке парка, выходящей в поле.
– Сейчас, – ответил он.
Он проводил Валентину до другой калитки и, пока Катрин поспешно тушила свечи и запирала гостевой домик, окликнул ее глухим, взволнованным голосом:
– Валентина!
И осекся. Разве мог он осмелиться выразить иначе свой страх и ярость?
Валентина все поняла и с решительным видом протянула ему руку.
– Будьте спокойны, – ответила она с гордой улыбкой, но во взгляде ее светилась любовь.
Голос Валентины, ее взгляд имели неимоверную власть над Бенедиктом, и, покорный ее воле, он удалился, почти окончательно успокоенный.
Господин де Лансак, в дорожном костюме, с притворно усталым видом, сидел, небрежно раскинувшись, на канапе в большой гостиной. Заметив Валентину, он торопливо и с любезной улыбкой пошел ей навстречу, а Валентина затрепетала, чувствуя, что сейчас лишится сознания. Ее бледность и растерянный вид не укрылись от графа, но он притворился, что ничего не замечает, и даже сделал комплимент Валентине, отметив блеск ее глаз и свежий цвет лица. Затем он принялся болтать с той легкостью, какую дает лишь привычка скрывать свои чувства; тон, каким он рассказывал о своем путешествии, радость, какую он выразил, очутившись вновь вместе с женой, его доброжелательные расспросы о здоровье Валентины и ее развлечениях в этом забытом Богом углу помогли и ей совладать с волнением и вести себя так же, как граф, то есть оставаться внешне спокойной, любезной и вежливой.