– Знаю, что ты так и сделаешь, Джимми, – сказал я. – Для меня будет честью в один прекрасный день стать секретарем «Международного братства».
Это была моя мечта.
Джон Маккалоу нанял лимузины отвезти мою семью домой, а я повез Джимми в отель «Уорик». Я никогда не позволил бы, чтобы Джимми возвращался в отель в лимузине один. Ни о чем важном мы не говорили. Все важные разговоры были накануне вечером.
Накануне вечером у нас была закрытая вечеринка в «Бродвей Эдди». «Бродвей Эдди» – это небольшой бар на несколько столиков на углу Десятой и Кристиансен. Там по-прежнему находится бар, но уже под другим названием. В тот вечер бар закрыли для публики, и для входа требовалось специальное приглашение. Мои хорошие друзья из центра города и городских районов штата пришли выразить признательность Фрэнку Ширану. На этом частном мероприятии, естественно, был и Джимми. Если кто-то установил бы за местом слежку, все выглядело бы как мое чествование. Но на самом деле это была встреча Рассела и Анжело, желавших потолковать с Джимми. Рассел спросил у меня, придет ли Джимми на встречу с моими особыми друзьями. Джимми поинтересовался: «Для тебя это важно?» Я ответил: «Да». Так и устроилась вечеринка в «Бродвей Эдди».
В тот день Джимми прибыл из Детройта в Филли. Я думал, он прилетит, но у него больше не было частного самолета. Тот перешел Фицу. Я заехал за Джимми в отель «Уорик», чтобы отвезти его на свою встречу с Расселом и Толстым Тони Салерно. Джимми был рад той вечеринке. Мы сели в мой большой «Линкольн», и я повез Джимми в Джерси, в 676-е отделение, на встречу с Джоном Грили. Грили был человеком Хоффа, и Джимми хотел с ним о чем-то перетереть. Пока Джимми встречался с Грили, я ждал снаружи. Потом мы поехали в «Бродвей Эдди».
В тот вечер в «Бродвей Эдди» было около шестидесяти человек. Единственные, кто сидел за столиком и ел, были Анжело, Рассел, Джимми и я. Остальные были в баре. Подносы из кухни подавали людям в бар. Джимми ел спагетти с фрикадельками, я ел равиоли. Мы четверо сидели в ряд. Когда надо было поговорить, приходилось немного наклоняться вперед. Анжело сидел рядом с Расселом, а Джимми между Расселом и мной.
За все это время Анжело ничего не сказал, и я ничего не сказал. Они знали, что я был за Хоффа. В моем «Линкольне» повсюду были стикеры Хоффа. Долгих разговоров о том, для чего они собрались, не было. Могу догадываться, что Джимми знал, зачем они просили его прийти, но не уверен.
– Почему ты хочешь баллотироваться? – спросил Рассел.
– Это мой профсоюз, – сказал Джимми.