К этому времени я стал важной частью нового окружения и как друг Рассела и Анжело пользовался большим уважением. Знаю, это кружило мне голову. Поскольку мы были католиками, мы с Мэри не разводились, но разъехались, и я жил как хотел.
Через улицу от «Никсон боллрум» был ресторан «Голден Лантерн». Работали там 44 официантки, и за лето со Дня поминовения[25] до Дня труда[26] я переспал с 39 из них. «Египтяночка» и «Русалка Нила» были хорошими наставницами, и я пользовался большим успехом у женщин. Должно быть, среди них распространилась слава о моих подвигах, и каждая из них хотела со мной переспать. Женщины находили меня привлекательным, и это чувство мне нравилось. Я был один. Но все почему? Эгоизм, и ничего больше. Любви никакой не было. Просто много выпивки и много эгоизма. И то и другое тебя убьет.
Они дали мне работу в ночном клубе под названием «Данте Инферно». Принадлежал он парню по имени Джек Лопинсон, но Лопинсон был должен за него много денег акуле по имени Джозеф Малито, который там ошивался. Моя работа заключалась в том, чтобы следить за деньгами Лопинсона и Малито (фактически владельца), чтобы убедиться, что деньги шли в кассу, а не в карманы барменов, и приструнивать клиентов, если кто-то из них перейдет грань дозволенного.
Горластый организатор из 107-го отделения «Братства» Джей Фален, один из людей Джоуи Макгрила, приходил и накачивался, и мне пришлось сказать барменам, чтобы не обслуживали его, когда он напьется. В один из вечеров Фален вытащил пистолет и наставил на другого клиента, а я подошел и вырубил его. Подняв с пола, я вышвырнул его на улицу и сказал, чтобы он больше не возвращался. Вход ему был закрыт навсегда, и так продолжалось до тех пор, пока я работал в «Данте Инферно».
Всякий раз при мысли о словах Тощей Бритвы, что они что-то для меня делают, меня все больше и больше тяготили такие люди, как Фален, и такие обязанности, как в «Данте Инферно». Вроде и хорошо, что я избавлен от ежедневной рутины, но все это сильно смахивало на армию, с ее вечной спешкой и ожиданием, томительной скукой между боями. Я все чаще думал о работе в профсоюзе со стабильной зарплатой и продвижением по службе. Там я, несомненно, смог бы каждую неделю давать Мэри больше денег или хотя бы четко определенную сумму, а не то густо, то пусто, не торчал бы все время в барах и пил бы, может, поменьше.
Когда Рассел заговорил, что не вечно же мне водить грузовик, я начал откровенно говорить ему, что хотел бы работать в профсоюзе. Он сказал: «Тогда почему ты туда не устроишься?»