Уже вернувшись в исходное положение и расслабившись в путах ремней, я вдруг сообразила, что мне напомнил рисунок поверхности внизу, и опешила от такой ассоциации. Бороздки эти выглядели точь-в-точь как следы резца на вчерне выточенной детали. От мысли почему-то этой сделалось неуютно и неспокойно. Я попыталась вспомнить хоть одну из теорий возникновения Мирового Диска и человечества заодно, но в голову так ничего и не пришло. В школе на уроках теории мироустройства эти вопросы не затрагивались: нам честно отвечали, что современная наука неспособна пока ответить на этот вопрос. А после я не слишком-то интересовалась подобными вопросами. Ну, в самом деле, произошло всё ужасно давно, и не так уж важно, как именно. А многочисленные догадки тем более не несли никакой практической пользы.
Но тем не менее я поделилась собственным наблюдением с Мухом, и некоторое время мы увлечённо обсуждали теорию вытачивания Диска из некоего монолита, прикидывали размеры резца и продолжительность работы.
Примерно в подобном ключе полёт и продолжался. Иногда я на считаные минуты погружалась в дрёму, но быстро просыпалась. Старательно придумывала темы для разговоров и претворяла в жизнь свой план по поддержанию летуна в бодром состоянии.
Стоило привыкнуть к пейзажу, и полёт перестал быть страшным, захватывающим и даже сколько-нибудь увлекательным, превратился в рутину, и я уже жалела, что перед глазами нет часов и нет никакой возможности отслеживать путь.
Ещё через какое-то время я начала изнывать от невозможности пошевелиться, начали затекать руки, ноги, шея... да всё тело! И вновь принялась костерить Миришира с его летательным аппаратом, но -- молча. Опять зарекалась повторять этот полёт, но уже по другой причине, но вслух претензии не предъявляла: всё равно Мух уже ничего не мог изменить и никак не мог облегчить мою участь.
Но даже самый долгий и занудный путь когда-то заканчивается, повезло и нам: ту Трум сообщил, что мы приближаемся к краю диска, и осталось всего ничего. Только обрадоваться в предчувствии воссоединения с твёрдой землёй я не успела.
-- Держись, проходим край Диска, -- предупредил Мух. И я поняла, что страхи мои никуда не делись -- они по-прежнему со мной.
Кажется, изменился ветер. Плавный полёт вдруг превратился в рваные метания и маневрирование на грани падения. Почти сразу я зажмурилась, сжалась, уцепилась за что могла -- и замерла, мысленно уговаривая себя: "Всё будет хорошо, всё обойдётся, Мух умница, Мух справится". Сердце почти сразу провалилось в пятки, да там и осталось, а в животе образовалась сосущая пустота.