В обследованиях был только один плюс – ее выводили из палаты. Когда часами сидишь в четырех стенах, где ни музыку послушать, ни книжку почитать, ни в окно поглазеть, во всем теле и даже в голове появляется зуд. И чем дольше ты сидишь взаперти, тем сильнее он становится. А Динка и дома-то подолгу сидеть не любила, ей нравилось гулять, где вздумается. Она, конечно, помногу болтала с Уликом, но, когда мальчишку забирали белохалатники, часами сидела на койке, не зная, куда себя деть.
В коридорах Динка иногда видела «пациентов» из других палат. Как и она, они были одеты в голубые больничные пижамы, и, кажется, им было так же интересно разглядывать Динку, как ей – разглядывать их. Хотя сама Динка считала, что по сравнению с некоторыми сотерскими пижамниками в ней-то уж точно нет ничего интересного.
Как-то один парень, проходя мимо Динки с другим санитаром, приветливо улыбнулся и помахал ей рукой. Динка едва не распрощалась с обедом – то ли от испуга, то ли от гадливости, – увидев у него на ладони две самые настоящие пасти, только маленькие. В отличие от своего хозяина, они скалились в сторону Динки совсем не дружелюбно и демонстрировали частоколы крохотных острых зубиков.
А однажды возле кабинета, где ее в тот день обследовали, Динка столкнулась со старой женщиной, у которой на лице и руках двигались и исчезали бесформенные темные пятна – как будто что-то живое плавало у нее под кожей.
Динке не стоило больших трудов понять: в этом корпусе «Сотера» исследовали хараминских мутантов – людей, измененных чужими мирами Старого Города. Неудивительно, что за обитателями здешних палат следили очень строго.
Все двери на этажах открывались с помощью белых пластиковых карточек – возле каждой двери было специальное устройство, которое считывало с карточки пропускные данные. А когда дверь запиралась, из панели дверного проема выезжали толстые металлические штыри, чтобы аккуратно сесть в специальные отверстия с другой стороны.
Меры предосторожности. И наверное, дверями и железными решетками дело не ограничивалось. Были и другие «замки», не позволяющие мутантам выйти с территории «Сотера», просто Динка о них ничего не знала. Ей-то зачем? Она стены взрывать не умеет. Летать не умеет. Внушать не умеет. Ее запри обычным ключиком – и уже тюрьма.
Семидневные обследования усыпили Динкину тревогу. В какой-то момент у нее появилась надежда, что ее пообследуют немножко и разрешат вернуться домой. Она ошиблась.
На восьмой день Динку привели в кабинет, где ее ждала медсестра со шприцом. Однако вместо того чтобы, как обычно, взять у нее кровь на анализ, медсестра сделала ей укол. Кабинет поплыл перед глазами в тот же миг. Санитар подхватил Динку под руки, ее глаза против воли закрылись, и девочка провалилась в темноту.