Зажегся свет.
Очень яркий – Динке пришлось зажмуриться; глазам на миг стало больно.
Динка медленно повернулась. Взгляд фиксировал окружающую обстановку: большое пустое помещение, похоже, подвальное; серые бетонные стены; потолок нереально высоко. В поле зрения оказалось темное пятно. Оно двигалось в ее сторону, и Динкины глаза, наконец привыкшие к свету, распахнулись широко-широко, до боли.
Зверь был бы похож на большую черную кошку, вроде пантеры, но голова выдавала в нем иномирного монстра: крупная, вытянутая, на очень толстой шее, с костными выростами по холке, пастью, нашпигованной несколькими рядами острых зубов, и беспорядочной россыпью глаз. Динка зачем-то подсчитала – их было восемь, круглых, налитых малахитовым сиянием.
Девочка едва дышала – этот зеленый мутный свет пугал ее до ледяного холода во внутренностях и одновременно затягивал, как омут.
Та частица Динкиного рассудка, которая любила всему давать названия, даже в тисках ужаса умудрилась окрестить зверя восьмиглазом.
Издав уже знакомый звук – помесь змеиного шипения с раскатом грома, – восьмиглаз приближался к Динке.
Ее зубы стучали, горло сжималось. Теперь ясно, почему, она не слышала в темноте его передвижений – кошки ступают бесшумно. Иномирные кошки – не исключение.
Выходит, все это время – все это немыслимо долгое время! – вокруг нее в темноте ходил иномирный монстр. И никого больше рядом не было: только маленькая девочка и восьмиглазая тварь из чужого мира. Динка умерла бы сразу, знай она об этом. От страха умерла бы.
Она лишь на миг сомкнула веки, чтобы моргнуть, а вместо восьмиглаза в ее сторону уже двигался человек. Он распрямился, будто только что стоял на четвереньках. Не замедлился при этом ни на секунду. Неестественно пластичный. По-кошачьему грациозный. Хищный взгляд, хищная улыбка, хищная походка. Зверь. Даже в человеческом облике – зверь.
Девочка знала о мутантах-оборотнях – о них даже передачи по местным телеканалам показывали. Они не превращались в животных, как в фильмах и книгах, – это были совсем другие оборотни. Ученые называли это явление иномирным парабиозом. Папа как-то объяснил Динке: парабиоз – это искусственное сращивание двух живых организмов.
Разумные миры – тогда, в День Апокалипсиса, – соединили некоторых людей с другими существами. В основном, с городскими кошками или собаками, которых вместе с людьми затянуло в цветные воронки. Но встречались те, кому особенно не повезло: чужие миры срастили их с иномирными тварями – такими, как восьмиглаз. Две разные сущности – одна жизнь. Никакого превращения. Человек и зверь попеременно прячутся друг в друге, никогда не показываясь вместе, но при этом являясь единым целым – не разделить.