Совсем недавно я снова побывала в Данди — мой поезд проехал по мосту под небом цвета Андреевского креста. Я видела пеньки, оставшиеся от опор несчастного творения Томаса Бауча[78], и тюленей — они, пестрые, крапчатые, как дрозды-дерябы, загорали на песчаных отмелях посреди Тея, который сегодня принял цвет моря на Неаполитанской Ривьере. Данди изменился — и все же не изменился. В нем появились новые здания — центр современного искусства, большой синий медицинский институт, — а кое-какие старые исчезли, например Овергейт, Велгейтская лестница, а также дом на Пейтонс-лейн, где я когда-то жила с Бобом. Самый крупный заголовок газеты на лотке газетчика гласил: «ДАНДИЙСКАЯ РЕПТИЛИЯ СПАСЕНА!» — это доказывало, что местная пресса, как всегда, интересуется исключительно местными событиями.
Я пообедала в новом центре современного искусства, у окна с видом на Тей. Посетила кладбище Хауфф, купила себе чаю в магазине Брэйтуэйта и корзиночек в глазури с изображением папоротника у Гудфеллоу и Стивена. Побродила по территории университета. Конечно, Ватсона Гранта там уже не было. Эйлин ушла от него в 1973 году к любовнику, лихому военному летчику, чья часть стояла на аэродроме в Лухарсе. Годом позже Грант Ватсон объявил себя банкротом, был уволен с постоянной ставки преподавателя и провел некоторое время в лечебнице в Лиффе. Сейчас он тихо живет в Девоне и работает переплетчиком книг.
Доктора Херра тоже уже не было — он перебрался в Ланкастерский университет. А Мэгги Маккензи скончалась от тромба в мозгу через несколько минут после того, как я похлопала ее по руке и попрощалась с ней в палате Королевской больницы. Профессор Кузенс умер много лет назад, передав бразды правления кафедрой английского языка Кристоферу Пайку, который чудесным образом выздоровел.
Как ни странно, я снова повстречала Боба. В Данди я приехала не просто так, а в рамках своего рода турне. Ко всеобщему (и в первую очередь моему собственному) удивлению, я в конце концов стала писать детективные романы — «уютные», для робких читателей, которые не любят преступлений, связанных с городскими трущобами, компьютерами и сексом, а также для иностранцев, предпочитающих старомодные, колоритные английские детективы.
Я проводила встречу с читателями — их было немного — в книжном магазине Джеймса Тина на Хай-стрит. Посреди встречи я подняла глаза и увидела, что с улицы через стеклянную витрину на меня уставился, подобно любопытной рыбе в аквариуме, мужчина.
Я решила, что это какой-нибудь маньяк, и продолжала читать вслух отрывок из своего романа. Через несколько минут маньяк зашел в магазин и до конца встречи торчал за спинами слушателей, что меня весьма раздражало. Лишь после того, как я ответила на все обычные вопросы читателей, он — толстый, лысеющий, подозрительный на вид — заговорил со мной.