— Да, но тогда и книги не было бы, — строго сказал Кевин.
— Кевин! — предостерегающе сказала Марта.
— Герцог Тар-Винт вглядывался в бескрайний горизонт — нет ли где признаков опасности. Ибо он знал, что путешествие воистину может стать роковым, — это будет величайшее испытание его мужества и находчивости. Уже настала весна, но нигде не видно было ни клочка зелени. Когда Сумрак еще не пал на землю, степи Чаргапа в это время года пылали разноцветьем: их украшали крохотные голубые звездочки вердуна, а также райкиль, который мудрые женщины степей собирали для изготовления целебных снадобий.
Демаал, верный боевой конь герцога Тар-Винта, втянул ноздрями воздух…
— Когда ты наконец его остановишь? — спрашивает Нора с заметным раздражением. — Ты понапрасну тратишь слова.
— Можно подумать, они вдруг кончатся.
— А откуда ты знаешь, что нет? Вдруг они и вправду возьмут и кончатся, и ты даже не успеешь…
«Джеймс не может так легко сбросить со счетов призрак всезнающего автора. Он не может санкционировать вмешательство во внутреннюю драму романа. Принимая во внимание историческую перспективу, я полагаю, нам будет проще признать в этом аспекте книги предпосылку реализма того типа, сторонницей которого была Джордж Элиот».
Я боялась, что не до конца понимаю этот абзац. Я списала его из книги, но это еще не значило, что он имеет смысл. Я зачитала его Андреа, которая, вместо того чтобы работать над очередным выпуском «Диковины», студенческой газеты, пошла провожать меня домой и теперь безутешно ошивалась на Пейтонс-лейн в надежде, что появится Шуг. Сейчас она раскладывала карты Таро среди хаоса, царящего на столе.
— А ты не можешь наколдовать мне реферат? — спросила я.
— Магию нельзя использовать в эгоистических целях и ради личной выгоды, — торжественно продекламировала она, словно зачитывая из справочника молодого некроманта.
После Мартиного семинара меня так и не перестало мутить. Может, кишечный грипп гуляет. В квартире было ужасно холодно, хоть я и включила электрический камин на полную мощность. От него неприятно пахло расплавленной пылью и перегорающими пробками.
— «Дамарт», — загадочно сказала Андреа, когда я усомнилась в практичности одежды с вышивкой ришелье для такой погоды.
На проигрывателе очень громко играла пластинка «In the Court of the Crimson King»[60], и каждый раз, когда я уменьшала громкость, прибредал Боб и простодушно увеличивал ее снова. Он ел мармит прямо из банки, и вид у него был ошарашенный.
В последнее время Боб пытался взяться за учебу, но крайне бессистемно. Теперь он тонул в хаотическом океане учебников и рефератов. Учебники («Рассуждение о методе» Декарта, «Теория познания» Вузли, «Основания эмпирического знания» Айера) были по большей части крадеными — Боб не считал кражу книг преступлением («Мысль должна быть свободна, разве не так?») — и лежали нераскрытыми, словно он надеялся впитать их содержание посредством осмоса.