Народ поддержал своего короля дружным смехом.
— Так пусть этот перстень напоминает тебе о том, что Силистрия — она разная — продолжил король — Впрочем, если ты его продашь, а деньги спустишь на вино и женщин я не обижусь. В конце концов, для чего еще жить мужчинам?
— Благодарю, ваше величество — я надел перстень на палец, он сел как влитой — Сначала поношу его, похвастаюсь, а потом видно будет.
— Молодец — Эдуард потрепал меня по щеке — Хороший ответ.
— Ваше величество — обратился к нему Гарольд, затягивая ремень, на который он повесил дагу — Вы позволите мне кое-что вам напомнить?
— Не вижу причин для отказа — заинтересовался Эдуард — Напоминай.
— Вчера, когда мы с бароном пришли во дворец и сдались в руки правосудия, мной было сказано, что если вы признаете меня невиновным, то я буду вправе убить любого, кто позволит себе усомниться в моем добром имени.
— Было такое — кивнул король — И?
— Этот человек только за последний час измарал мое имя в грязи как только можно — Гарольд показал на Тобиаса — Согласитесь, я имею полное право убить его. Не в подворотне, не тайком, не в спину, а здесь и сейчас, на глазах вашего величества, жителей Форессы, и под взглядами богов.
— Справедливое желание — согласился король — Люди, как вы думаете, это честно?
Народ, которому надоело стоять и слушать разговоры дружно заорал «Да!». Ему зрелище подавай, а детали не сильно важны.
Гарольд подошел к дядюшке Тобиасу, и что-то сказал ему на ухо, отчего тот побагровел невероятно.
— Этого достаточно, чтобы ты взял шпагу и сразился со мной? — ласково спросил он у него — Или ты стал дерьмом настолько, что и это проглотишь?
— Ты моложе и сильнее — проворчал дядюшка — Это не поединок. Это убийство.
— Это справедливость — возразил ему мой друг — Мне ты вообще никакого шанса не давал. И моему отцу тоже.
— Я не убивал твоего отца — твердо произнес Тобиас — Не противился этому, но и пальцем его не тронул.
Гарольд перевел взгляд на Генриха, тот мило ему улыбнулся, как бы говоря: «Не понимаю, о чем речь».
Вот ведь где истинный гадючник-то. А я еще считал, что подворотни большого города — это дно миров. Да там на фоне этого просто рассадник благочиния, пусть даже и дурно пахнущий. По крайней мере, если и доходит дело до ножей, так их втыкают в грудь, а не в спину.
— Повторю свой вопрос — Гарольд приблизил свое лицо к дядюшкиному, и я уже еле-еле различал, что он ему говорит — Ты будешь драться? Или я всем расскажу о том, как ты развлекался со своими дочерями?
Тьфу ты, пропасть. Лучше бы я этого не слышал.
— Буду — Тобиас тяжело вздохнул и громко произнес — Но вообще — несправедливо. Все было задумано вот этим гаденышем, а шпагой махать мне.