Закутанный в широченную махровую простыню, он вышел в раздевалку и увидел на плечиках свой вычищенный, отутюженный мундир. Только сапоги были не его, а немецкие, с прямыми, твердыми, очень блестящими голенищами.
Опять появился парикмахер — минут пять втирал в волосы жидкость из большого синего флакона, причесал, сделал массаж.
Потом Власов завтракал в большой светлой столовой, с аппетитом съел два ломтика ветчины. Попробовал горчицу — тоже понравилась, кисло-сладкая, совсем не похожая на русскую. Выпил чашку черного кофе, хотя и не любил его, а уж потом заметил маленький молочник со сливками. Поинтересовался, что лежит на тарелке, покрытой салфеткой, — оказалось, два яйца и ложечка. Власов съел и яйца, старательно выскреб скорлупу и не рассчитал — скорлупа сломалась, и еще раз выпил кофе, уже со сливками.
На столе больше ничего не было — все подобрал. Подумал: «Хлипко питаются немцы, не по-русски».
Оставалось ждать, когда повезут к Линдеманну.
Власов подошел к окну и толкнул раму — она легко поддалась.
«Может, выйти? Меня, видно, не караулят…»
Но, выглянув из окна, увидел у наружных дверей автоматчика. И ему стало приятно, что он ошибся, — его все-таки караулили. «Я могу убежать…» И он сразу помрачнел: «Никуда я не убегу. Некуда. Назад все пути отрезаны».
Вспомнилась Зина, послышался ее голос: «Андрей Андреевич, родненький!..»
Вошел капитан.
— Вы готовы, господин генерал? Можно ехать…
Генерал-полковник Линдеманн держал себя вполне корректно: вышел из-за стола, жестом указал на большое кресло и, подождав, когда Власов устроится, сел рядом, в такое же кресло справа.
Власов видел свастику только на фотографиях да у гитлеровцев, взятых в плен под Москвой. А тут рядом, совсем близко, на Власова уставились сразу три штуки — с нарукавной нашивки, с партийного значка и с креста, висевшего на правом нагрудном кармане Линдеманна, чуть ниже партийного значка.
Линдеманн смотрел на Власова, а говорил для переводчика, чуть склонив в его сторону голову.
— Прежде всего, генерал, я хочу справиться о вашем самочувствии, — перевел капитан.
— Прошу вас, передайте господину генералу, что я чувствую себя хорошо, — сказал Власов.
— Передам… Но вы не просите меня об этом, господин Власов. Это само собой разумеется, — заметил капитан и перевел его ответ Линдеманну.
— Я очень доволен услышать о вашем добром здоровье…
— Данке, — неожиданно для себя сказал Власов.
Линдеманн не то усмехнулся, не то улыбнулся и заговорил по-деловому:
— Все вопросы, связанные с вашим добровольным переходом на сторону Великой Германии, будут решаться в ставке фюрера, куда вы на днях будете отправлены. В мои обязанности входит принять вас и позаботиться, чтобы вам было хорошо.