— Извините, господин Астафьев, но я не понимаю, зачем вы все это мне говорите?
Астафьев замолчал.
«Здорово, сволочь, играет, — подумал Орлов. — В глазах тоска… Блестящий актер…»
В дверь постучали. Астафьев крикнул:
— Входите!
Вошел Трухин. Орлов вскочил, застегнул мундир.
Астафьев смущенно сказал:
— Извините, ваше превосходительство, я думал, что это из ресторана… Разрешите представить. Полковник Орлов.
— Трухин…
Орлов пожал мягкую влажную руку:
— Мы знакомы, товарищ генерал… Извините, господин генерал.
— Извиняю, господин Орлов. Я сам первое время от «товарища» отвыкнуть не мог. За двадцать четыре года вдолбили… Где мы встречались?
— В Москве, господин генерал…
— Прошу без чинов…
Снова постучали, Астафьев открыл дверь.
— Входи, входи…
Вошла Козихина в новом желтом платье с кружевным передником, в наколке на пышных волосах. Знак «ОСТ» искусно задрапирован черным кружевным платчочком.
Астафьев оживился:
— Что принесла? Коньяк, икра… и монархическая закуска. Скажи Ахметели, что нас уже трое. Третий, не забудь, Федор Иванович, генерал.
— Как можно! Не каждый день генерала обслуживаем, тем более такого видного.
Трухин захохотал:
— Такого! Метр девяносто шесть сантиметров. Скажи Ахметели, для меня шашлык. Гулять так гулять.
Козихина выскочила. Трухин ухмыльнулся:
— Мила! Вообще Ахметели молодец, умеет подбирать штат.
Астафьев сердито сказал:
— Эта канарейка не его заслуга.
— Мила, мила…
— Извините, Федор Иванович, я сказал, что это не его заслуга.
— Понял, поручик, понял… Мила. — Трухин взял бутылку. — Начнем, господа…
Орлов любезно пододвинул рюмку:
— Возьмите мою. Я подожду…
Трухин налил полный стакан.
— Ничего, я из этого сосуда могу…
Поднял стакан:
— За боевую дружбу людей разных убеждений, взглядов, характеров, объединенных ненавистью к большевизму! За русский народ!
Астафьев закусил лимоном.
— А все-таки покойный император был не дурак… Неплохо!
Трухин торопливо вылил остатки коньяка в стакан, заговорил:
— Не люблю, когда пусто… А императора я видел… Что вы так смотрите, Астафьев? Видел. В 1913 году, в трехсотлетие дома Романовых. Государь приезжал с семьей к нам в Кострому. Мне, как самому высокому гимназисту, поручили преподнести императору хлеб-соль! Я тогда был в шестом классе… Ваше здоровье, господа!
Астафьев осторожно локтем толкнул Орлова: «Посмотрите, как накачивается господин генерал». Трухин поднял пустую бутылку:
— Распорядитесь, господин поручик.
Астафьев снял трубку.
— Будет исполнено… Вот вы, Федор Иванович, сказали — «за русский народ». Извините, что я затеваю этот разговор… Если верить герру Геббельсу и нашей газете «Доброволец», русский народ ненавидел большевиков, и с нетерпением ждал прихода Гитлера. А сейчас этот самый народ во главе с большевиками не сегодня, так завтра придет на землю Великой Германии… Алло! Ахметели!.. Не отвечает.