– Не провожайте нас, мы закроем за собой, – поспешила сказать Рик, когда Нордстрём тоже встал и поблагодарил хозяйку за то, что она согласилась принять их для беседы.
– А теперь я хочу пива, пива! – простонал Эйк, когда они оказались на тротуаре перед домом. – Ну и жизнь! Как ты думаешь, она вот так и сидела и копила горечь все последние тридцать лет?
Луиза пожала плечами и пошла к автомобилю.
– Да уж, вряд ли это можно назвать завидным образцом совместной жизни, – согласилась она и спросила напарника, где он припарковался.
– На поезде было быстрее, – ответил он и уцепился за предложение коллеги сделать крюк и подвезти его в Сюдхавнен. – Только по одной, – просительно произнёс он, когда они остановились перед заведением Уллы. – Я угощаю.
– Пациенты умирали, потому что он халатно выполнял свою работу, – сказала Луиза, когда Улла, поставив перед ними две кружки пива, отошла.
В зале было накурено, и за их спинами четверо мужчин играли на бильярде. Рик наклонилась вперёд в попытке перекричать музыкальный автомат.
– Но когда человек оказывается живым после того, как выписано свидетельство о его смерти, это уже халатностью не назовёшь, – продолжила она и покачала головой. – Ему-то какой был прок от того, что он удалил сведения о Лисеметте из системы учёта? И что имела в виду его вдова, сказав, что он был на крючке у заведующей?
Эйк опрокинул в себя содержимое стопарика и поднял его в воздух, чтобы показать Улле, что ему нужно налить ещё.
– То, что он покончил с собой там, тоже о многом говорит, – заметил он и выложил на стол сигареты. – Ты не против, что я закурю?
Луиза усмехнулась и покачала головой:
– Спасибо, что спросил разрешения, но тут, я вижу, все курят. – Она огляделась в помещении. – На работе небось не спрашиваешь!
– Он покончил с собой в Элиселунде, потому что хотел быть уверенным в том, что все увидят: он ответил за последствия своих неблаговидных поступков, – предположил Нордстрём.
– А почему это было для него важно? – спросила Рик и опустила глаза, когда темноволосый мужчина с пивным брюшком и в кожаном жилете облокотился о её стул и спросил, не хочет ли она потанцевать.
– Йённе, отвали, – сказал Эйк, отмахиваясь от него.
Посетителей в заведении Уллы было человек восемь-десять. Все они, кроме тех, что гоняли шары на бильярде, торчали в баре, где за стойкой стояла сама Улла, уперев свои пухлые руки о барную стойку и время от времени поглядывая в сторону столика, за которым сидели Луиза и Эйк.
– Потому что чему-то настал конец, – продолжил Нордстрём. – Он взял на себя ответственность за что-то, что там произошло.