Также Надежда заметила, что страницы книги были не из бумаги, а из какого-то незнакомого, плотного, чуть розоватого материала. Возможно, из пергамента?
Странно… очень странно…
Надежда пролистала несколько страниц с изображениями чудовищ – и наткнулась на другой раздел. Если прежде в книге встречались животные, пусть и фантастические, то теперь перед ней оказались изображения растений.
Впрочем, растения эти выглядели тоже более чем странно. Например, куст, у которого вместо листьев были когтистые звериные лапы; плодовое деревце, на каждой ветке которого висели не яблоки или апельсины, а маленькие, покрытые шерстью зверьки, похожие на миниатюрных леопардов; растение, напоминающее капусту, у которой у каждого кочна были глаза; плотоядное растение вроде росянки или венериной мухоловки, у которого края хищного цветка были усеяны острыми мелкими зубами.
Эти рисунки буквально завораживали Надежду. Что за странный мир таился на страницах этой книги? И самое главное, как эта книга попала к ней в сумку?
На этот вопрос могла ответить только Верочка – и Надежда, закрыв удивительную книгу, набрала номер ее телефона.
Из трубки понеслись долгие гудки.
Надежда ждала, ждала… но дождалась только равнодушного механического голоса, который проговорил с дежурной вежливой интонацией:
– Абонент не отвечает. Перезвоните позднее.
– А то я сама не догадалась! – фыркнула Надежда Николаевна, убирая телефон.
Очевидно, Вера ушла на обед. Ну да, та девчонка в татуировках вернулась и отпустила Веру. Хотя вроде бы Вера говорила, что она в кафе не ходит, приносит что-то из дома. Ну, все равно, вышла небось прогуляться, по магазинам пройтись, погода сегодня хорошая, нужно радоваться каждому погожему деньку…
Смиренный брат Никодим поставил последнюю точку и отложил законченный манускрипт. Дело было завершено: житие святой Урсулы переписано наилучшим образом.
Смиренный брат Никодим на то и был смиренным, чтобы не гордиться сверх меры своим трудом, ибо гордыня, как известно, – матерь всех грехов, именно гордыня превратила одного из светлых ангелов Господних в Князя Тьмы.
Однако он невольно залюбовался завершенным манускриптом. Каждая буква в нем была тщательно выписана, а первые буквы в каждом разделе, называемые буквицами, так красиво раскрашены красной персидской киноварью и золотом, так ловко украшены замысловатыми виньетками, что от них нельзя было отвести глаз.
К немалой своей гордости смиренный брат Никодим в духовном рвении кое-что добавил к переписанному тексту, усугубив страдания святой и приумножив ее и без того бесчисленные добродетели. Как он полагал, такие улучшения служили к вящей славе матери нашей Католической церкви и потому были в высшей степени богоугодным делом.