– Слушай же! В моем кармане ты найдешь два письма. Забери их! Почерк тебе знаком. Но обещай, что прочитаешь, лишь оказавшись в уединении. Обещай мне.
Джек не произнес ни слова и сжал письма пальцами так, будто они были раскаленными углями.
– Обещай мне, – еле слышно прошептал Гамильтон.
– Почему? – спросил Окхерст, роняя руку своего друга.
– Потому что, – с горькой усмешкой сказал умирающий, – потому что… когда ты их прочтешь… ты вернешься туда, куда зовет тебя сердце, и там обретешь гибель!
Это были его последние слова. Он слабо сжал руку Джека, затем хватка ослабла, и он скончался.
Было почти десять вечера; миссис Деккер отдыхала, томно откинувшись на диване с романом в руках, пока ее муж в барной комнате гостиницы вел разговоры о политике. Это была теплая ночь, и французское окно, выходящее на маленький балкон, было приоткрыто. Внезапно она услышала на балконе шаги и с легкой тревогой подняла глаза от книги. В следующую секунду окно торопливо распахнулось, и в комнату ступил мужчина.
Миссис Деккер вскочила на ноги, тихонько вскрикнув в тревоге.
– О боже, Джек, ты с ума сошел? Он вышел всего на минуту, может вернуться в любой момент. Приходи через час, завтра, в любое время, когда мне удастся от него отделаться, – но сейчас уходи, дорогой, прошу тебя.
Мистер Окхерст прошел к двери, закрыл ее на задвижку и, не произнеся ни слова, повернулся к миссис Деккер. Его лицо осунулось, а пустой рукав пальто скрывал забинтованную и окровавленную руку.
Тем не менее голос ее не дрогнул.
– Что случилось, Джек? Зачем ты здесь?
Он распахнул полу плаща и бросил два письма ей на колени.
– Я здесь, чтобы вернуть тебе письма твоего любовника, чтобы убить тебя – а затем и самому умереть, – сказал он едва слышно.
Среди многочисленных достоинств этой прекрасной женщины была и неукротимая отвага. Она не лишилась сознания, не закричала – просто тихо села на диван, сложила руки на коленях и спокойно сказала:
– А почему бы и нет?
Если бы она дрогнула, выказала хоть тень страха или раскаяния, попыталась объясниться или попросить прощения, мистер Окхерст счел бы это несомненным свидетельством ее вины. Но только храбрый человек способен увидеть, насколько храбр другой человек. Отчаяние не уступает ничему – только другому отчаянию. А мистер Окхерст мыслил сейчас не настолько здраво, чтобы оценить ситуацию с точки зрения объективной морали. Даже сейчас, охваченный гневом, он не мог не восхищаться этой стойкой женщиной.
– Почему бы и нет? – с улыбкой повторила она. – Ты подарил мне жизнь, здоровье и счастье, Джек. Ты подарил мне свою любовь. Почему бы тебе не забрать свои подарки обратно? Давай же. Я готова.