– И все же не стоит, – упрямо, со свойственной американцам устаревшей рыцарственностью возразил Харкнесс. – Можете просто назвать ряд фактов. Я сам их свяжу.
Лорд Сторрел сидел, зажав коленями ладони – большие и грубые, явно знакомые с тяжелым трудом.
– Что ж… Вообразите, что некто попал в уличную драку в Дублине. Некто, кто должен был быть совсем в другом месте. Вообразите, что, гм, британское войско проигрывает в ней, и некто одним ударом убивает такую пьяную дрянь, как ирландский подстрекатель. И вот в его смерти обвиняют невиновного, так что наш некто вынужден пойти и признаться во всем, назвавшись, впрочем, чужим именем. И получает пять лет. Положим, через три с половиной года он сбегает, возвращается домой и заявляет, что разводил скот в Америке, – некто всегда был дурным шалопаем и ни разу не написал с тех пор, как в сердцах хлопнул дверью родного дома. И все это, положим, некто натворил ради девушки, чувства к которой он пронес…
Адмирал Харкнесс тем временем заметил, что, кажется, несколько наиболее любопытных гостей приема выяснили, кто именно был полномочным послом, и теперь с невинным видом фланировали вокруг. Он громыхнул стулом, вставая.
– Да, это все несложно вообразить.
Надо отдать должное самообладанию лорда Сторрела: стоило ему заметить, в чем дело, как на лице его немедленно возникла вялая улыбка, с какой только британскому послу и пристало обсуждать морские дела с американским адмиралом.
– Что ж, я в ваших руках, – сказал он.
– А я был в ваших шесть лет назад. Полагаю, теперь мы квиты.
И они оба покинули зал.
Secret de deux, secret de Dieu[22].
Чтобы стать солдатом, нужна только храбрость; но чтобы стать врачом, нужны еще и мозги…
Вот и я стал врачом – военным врачом, весьма юным, едва знакомым со своим полком и полностью сознающим, сколь он в этом полку уступает даже последнему сержанту.
Девушка же, которой принадлежало вынесенное в эпиграф умозаключение насчет солдата и врача, была исключительно хороша собой, темноглаза, и уста ее были самыми пленительными из всех, что когда-нибудь говорили с американским акцентом.
В ту пору сердце мое еще волновали столь суетные вещи, не то теперь. Ныне его способен взволновать лишь чистый звук труб да глухой рев полков, поднимающихся в штыковую.
Мы тогда сидели на веранде в посольстве в столице некоего колониального государства на севере Индии, называть которое нет нужды. Местный раджа испытывал небольшие затруднения с претендентом на престол, чьи права основывались на событиях времен библейских и справиться с которым он не мог без нашей помощи. Генерал Элиас Дж. Уотсон из Бостона путешествовал, желая расширить кругозор – свой и своей дочери.