– Все в порядке, – сказал Айзек, когда они дошли до свиней. – Между прочим, где Триппетт привязал новую собаку?
– На заднем дворе, я говорил ему, – коротко отозвался Симпсон.
– Давай глянем на нее, – предложил Айзек.
Они обошли дом по вымощенному булыжниками двору туда, где возле задней двери стояла кирпичная конура. Услышав шаги, из нее вышла маленькая колли, которая, увидев хозяев, легла на живот – по-своему поклонилась. Айзек окинул собаку внимательным взглядом.
– Никогда таких собак не видел, откуда Триппетт их берет, Симпсон? – сказал он слегка капризно. – Почему от него ничего приличного не допросишься? Смотреть не на что.
– В любом случае, он сказал, что это хорошая овчарка, – ответил Симпсон.
– Да он обо всех собаках так говорит, – сказал Айзек. – Проверю ее сам завтра. Идем – вижу, собаку уже накормили.
Овчарка тем временем скулила, дрожала и пресмыкалась изо всех сил. Она подползла к братьям, натянув цепь, и умильно завиляла хвостом, услужливо заглядывая в лицо своими карими глазами.
– Да уж, не слишком-то она хороша, – прокомментировал Айзек. – Наверняка очередной Триппеттов доходяга. Пошли, Сим.
Они пошли обратно, и новая собака, овчарка, купленная за соверен у очень близкого друга, вздрогнула и заскулила, едва только свет скрылся за углом. Потом она вернулась в конуру и свернулась клубком, прислушиваясь к каждому звуку, словно испуганный ребенок в темной комнате.
Братья обошли дом с обратной стороны, по выгону. Вокруг них лежала спящая земля, тихая, как море в штиль. Ни единого звука, ни огонька, который отразился бы от оконных стекол. Они на минуту замерли под величественным темно-синим куполом, усыпанным колючими звездами.
– Какое тихое это место ночью, Сим, – сказал Айзек, непроизвольно понизив голос до шепота. – Я понятия не имел…
Фонарь с грохотом выпал из пальцев Симпсона – эти пальцы, дрожащие, судорожно схватили руку брата и стиснули ее стальной хваткой.
– Господи, Айзек, что это? Что там такое?! – задохнулся он.
Айзек взглянул туда и понял, что дрожит. Прямо перед ним из темноты явилось нечто, казавшееся шарами яркого зеленого огня – нет, алого, желтого, разноцветного огня, горящего, сверкающего и… глядящего на него. Целую секунду он, как и Симпсон, стоял, будто связанный по рукам и ногам, а потом с криком: «Ружье, ружье!» – развернулся и бросился к дому, а за ним мчался его брат. Но когда они выбежали назад, сжимая в руках ружья, глаза исчезли. И из ближайшего леса в глубокой ночной тишине вдруг послышался странный крик – такого они еще никогда не слышали. Долгий, плачущий, словно вопль беспредельного отчаяния.