Он получил деньги, выпил кружечку эля и убрел прочь, изрядно радуясь, и по дороге домой встретил Митчелла, который ехал с рынка и, увидев его, остановился у обочины.
Рыжий знающе подмигнул садовнику.
– Ну? – спросил Митчелл.
– Порядок! – ответил второй и снова подмигнул.
Митчелл забеспокоился.
– Где свинья? – спросил он.
– Там же, где и была, – ответил рыжий. – В хлеву.
– И чего это ты не забрал ее? – спросил Митчелл. – Ты же сказал, что заберешь!
Рыжий снова подмигнул и широко усмехнулся.
– Я продал ее, – сказал он. – Продал твоей хозяйке. За десять фунтов.
Он хлопнул по карману, и Митчелл, услышав звон соверенов, едва не упал с сиденья.
– Продал? Нашей хозяйке? За десять фунтов? – воскликнул он. – С чего бы это, свинья же не твоя, чтобы продавать ее!
– Не моя? – спросил рыжий. – Ну, так ты ошибся, мистер Митчелл, потому что свинья как раз моя! Я узнал ее, как только увидел, потому что у нее метка на левом ухе, которую я сам сделал! И раз уж она так припала до души твоей хозяйке, что она предложила за нее десять фунтов, я поймал ее на слове. Ну да ладно, – заключил он, сунув руку в карман, – раз уж ты устроил это дельце, то я не буду недружелюбным и поступлю с тобой по-доброму.
После чего он положил полкроны[37] на борт тележки, снова подмигнул и, радостно попрощавшись, отправился восвояси, оставив садовника с отвращением разглядывать скудную награду за его махинации.
Братья познаются в беде
Раньше в деревне поговаривали: можно отправиться в долгий путь, и ни в одном городе, ни в одной деревушке, которую вы посетите, пока вернетесь домой, не встретите примера настолько искренней братской любви и преданности, равной чувствам Кастора и Поллукса, или, если угодно, сыновей Ноя либо даже Адама[38], как у Томаса и Мэттью Погморов. Начнем с того, что они были близнецами, которые осиротели еще до того, как повзрослеть; это печальное событие, казалось, только сплотило их, и, достигнув пятидесяти лет, они продолжали жить бобылями на старенькой ферме, где впервые увидели божий свет. Никогда они не волочились за женщинами, ни в юности, ни потом, и те, кто знал их – как и все остальные – говорили, что они и умрут в одиночестве. Злые языки поговаривали, что они слишком скупы, чтобы жениться, слишком уж хорошую репутацию скряг они нажили – будут долго разглядывать каждый шестипенсовик, прежде чем расстаться с ним. И все же были другие люди, которые не могли понять, почему братья не женятся – оба статные, привлекательные, румяные, не по годам выглядящие, а в молодости и красивые. Во всех отношениях они были очень похожи друг на друга – и внешне, и по характеру, и у каждого имелась пара маленьких, хитрых глаз, которые, казалось, всегда настороже.