– Невидимые чернила? – растерянно повторил тот. – Не понимаю.
– Покойный хозяин этого ломбарда, – бесстрастно пояснила Агарь, – вел дела с ворами, бродягами и всяческой швалью. Разумеется, у него хватало секретов – и порой, по воле обстоятельств, ему приходилось доверять эти секреты бумаге. Разумеется же, что он не хотел разоблачения этих секретов; потому, если ему доводилось писать, скажем, о краденом товаре, он использовал лимонный сок.
– Лимонный сок?! Зачем?
– Невидимые чернила. Стоило письму высохнуть, оно превращалось в чистый лист. Никто его не мог прочитать, понимаете? Потому что, как ни посмотри, читать было нечего.
– А если посмотреть вооруженным взглядом? – иронично уточнил Юстас.
– Ничего. Но если вооружить свой разум, кое-что может и получи́ться, молодой человек, – парировала Агарь. – Тот, кому письмо предназначалось, должен был просто нагреть лист на огне – и строки вмиг проступали, черные и вполне отчетливые.
– Бог ты мой! И вы думаете…
– Я думаю, ваш покойный дядюшка мог поступить так же, – закончила она. – Но не уверена. В любом случае, скоро увидим. – Она рассеянно перелистнула страницы. – К огню ее подносить нельзя, она слишком ценная, страшно испортить… Впрочем, способ есть.
Уверенно и спокойно улыбнувшись, она вышла из комнаты и вернулась с утюгом, который поставила нагреваться. Юстас тем временем любовался своей изобретательной знакомой.
Она была не только умна – она была красива, и это никак не меньше привлекало молодого человека. Он даже замечтался, представляя, как эта внезапная и странная дружба прекрасной цыганки из ломбарда перерастет в нечто большее, в нечто глубокое, нежное… но со вздохом оборвал себя: оба они были бедны, а следовательно, глупо было бы…
– Начнем мы не с начала, – прервала его размышления Агарь, берясь за утюг, – а с конца.
– Зачем? – непонимающе спросил Юстас.
– Ну, – утюг был отставлен, – дело в том, что всегда, когда я ищу какую-нибудь статью, я нахожу ее, только пролистав уйму ненужных мне вещей. И потом, с начала мы ведь уже искали – так теперь попробуем с конца, и, может быть, секрет быстрее откроется. Считайте это пустой причудой, но мне хотелось бы проверить, права я или нет.
Он не стал возражать, и Агарь, положив на последнюю страницу лист оберточной бумаги (чтобы не испортить лист), провела по ней утюгом.
Весело тряхнув головой, она перевернула страницу и повторила операцию.
Стоило убрать оберточную бумагу, и Юстас, заинтересованно следивший за ее действиями, изумленно ахнув, подался вперед. Ему ответило довольное восклицание Агарь: посредине листа одна из строк была отмечена, а рядом на полях была написана дата.