Мистер Деккер густо покраснел, но мистер Окхерст, и бровью не шевельнув, выразил свое сочувствие и составил им компанию до палисадника, которым восторгался по пути сюда. Здесь он попросил их задержаться, подошел к двери и заговорил с хозяином. Тот был поражен экстравагантным до нелепости выбором цветов, но выполнил пожелание, и мистер Окхерст вернулся к повозке с охапкой роз, гелиотропов и вербены. Он положил этот разномастный букет миссис Деккер на колени, и когда она с искренним восхищением склонилась над цветами, мистер Окхерст улучил момент и отвел ее мужа в сторону.
– Возможно, – негромко сказал он, и в его голосе не было ни тени личной неприязни, – вы правильно сделали, что солгали ей тогда. Теперь вы можете сказать, что карманника арестовали и деньги были вам возвращены.
И мистер Окхерст незаметно вложил четыре двадцатидолларовые монеты в мозолистую ладонь мистера Деккера. Тот стоял в полном ошеломлении.
– Скажите это или придумайте что-то еще, но только не правду. Пообещайте, что не скажете.
И мистер Деккер пообещал. Мистер Окхерст возвратился к повозке. Миссис Деккер все еще любовалась цветами, и когда она подняла глаза на мистера Окхерста, в них заблестели слезы. Но в ту же секунду мистер Окхерст вежливо приподнял шляпу и был таков, успешно избежав благодарности.
Как ни печально об этом говорить, но мистер Деккер не сдержал обещания. Он слишком сильно любил свою жену, и в эту ночь со всей широтой своего доброго сердца он, как и все преданные супруги, принес в жертву семейному счастью не только самого себя, но и своего друга и благодетеля. Справедливо будет отметить, что о великодушии мистера Окхерста он говорил со всем пылом и, как свойственно таким простым работягам, увлеченно повествовал о превратностях судьбы и переменчивости удачи.
– А теперь, Эльзи, милая моя, скажи, что простила меня, – сказал мистер Деккер, упав на одно колено перед постелью жены. – Я сделал это из лучших побуждений; ради тебя, милая, я поставил тогда все наши сбережения. Я надеялся выиграть и преумножить наш капитал, чтобы хватило денег на дорогу и даже осталось на новое платье.
Миссис Деккер улыбнулась и накрыла руку мужа своей.
– Я прощаю тебя, Джо, дорогой, – сказала она, все так же улыбаясь и глядя куда-то в потолок. – А тебя стоило бы выпороть за то, что солгал мне, негодный мальчишка! И за все те слова, которые мне пришлось говорить. Но больше не будем об этом. Если будешь паинькой и подашь мне вон тот букет роз, я тебя прощу.
Порывистым движением она схватила букет, спрятала за ним лицо и воскликнула: