Девушки немного постояли в передней, ошеломленные пустотой квартиры.
– Я никогда не сознавала раньше, насколько велика гостиная, – выпалила Салли и тут же покраснела от смущения.
Дейзи поспешила ей на помощь:
– Я точно знаю, что ты хотела сказать. Мальчики сидели на всех стульях и диванах, как птицы на насесте.
– И никогда не бывали в одиночестве. Мы по комнате пройти не могли, не споткнувшись о чьи-то длинные ноги.
Роуз, почти такая же высокая, как братья, улыбнулась подругам и взяла рождественскую открытку с доски над пустым камином – еще одна особенность войны.
– Вот это да! Взгляните, девушки! Священник… да-да, настоящий священник, отец Петрунегро, итальянец, который работает в Дартфорде, принес ее сегодня утром. Как это ма ухитрилась промолчать и все еще при этом дышит и живет – просто рождественское чудо. Просто не верится! Потрясающе! Грейс, смотри. Это от Сэма!
Грейс с побелевшим лицом взяла открытку дрожащей рукой.
«Скоро увидимся».
Почерк Сэма. Она видела его раньше, в записке матери. Тогда он передавал привет Салли.
– Слава богу, – искренне выдохнула Грейс. – Волшебство. Сэм наконец-то вернется домой. Что за прекрасный рождественский сюрприз! Но, полагаю, вы не знаете когда.
– Ни слова. Мы так…
Глаза Роуз наполнились слезами, но она нашла в себе силы не заплакать.
– Девочки, давайте склеим бумажные цепи, как всегда на Рождество. У папы есть серебряная бумага из коробок с чаем.
– Фу, – наморщила нос Дейзи. – Она пахнет чаем.
– А когда в этой квартире пахло чем-то другим? Брось, Дейзи! Неси ножницы и горшочек с клеем. Грейс, сделай нам какао. Салли, помоги мне убрать остатки завтрака со стола.
Им снова было по четырнадцать.
Роуз и Салли настелили на стол бумагу и стали резать ее на длинные полоски. Потом подруга раздала каждой пригоршню полосок и наказала:
– Режьте на полоски по три дюйма, склеивайте в кольца и клейте цепи, Жаль, что все будут серебряными.
– Но, Роуз, серебро – это так элегантно. Бьюсь об заклад, такие будут только в Блумсбери. Тише, – внезапно сказала Грейс, – это любимая песня твоей мамы.
Они прекратили работу и стали слушать передачу, состоявшую из песен и рождественских гимнов, выбранных военнослужащими.
– Слушайте! «Мы встретимся снова».
– О, я тоже люблю эту, – оживилась Салли и стала подпевать Вере Линн.
Цепь становилась все длиннее. Музыка играла тихо, зато все громче становились вопли «а ты помнишь?».
Прежде чем девушки наконец собрались спать, неимоверно длинная цепь покрывала каждую свободную поверхность гостиной.
Это был один из счастливейших вечеров, проведенных вместе. Но все-таки Салли и Грейс пришлось вернуться к Бруэрам.