Мальчишка секунд пять хлопал глазами, потом заулыбался.
— А ты ничего, я думал, кричать начнешь, что я сам виноват. А то бывает… люди без чувства юмора.
Динка села на пол, устроившись поудобнее.
— А ты кто? — спросила.
Он пожал плечами.
— Улик. А ты?
— Динка.
Несколько секунд они смотрели друг на друга молча.
— Ну? Так кто такой Руи? — спросил Улик.
Девочка озадаченно нахмурилась.
— Постой–ка… Ты откуда знаешь о Руи, а?
Брови Улика приподнялись, он воровато повел глазами сначала влево, потом вправо.
— Ну как… Ты же все время о нем думаешь.
Динка в первый момент не поняла, но через пару мгновений ее озарило.
— Ты телепат!
— Ну, — кивнул он, — и я об этом. Так что там — насчет Руи?
Поразмыслив, Динка подозрительно сощурила глаза.
— Врешь ты все, — сказала. — Я о нем не думала с тех пор, как за мной сотерские приехали.
Улик закивал, как болванчик.
— Думала–думала! Он у тебя в голове сидит все время — как заноза в пальце.
— Ты сочиняй, но не увлекайся, — угрожающим тоном посоветовала мальчишке Динка. — Ты что, хочешь сказать, я о нем думаю и сама этого не знаю, что ли?
— Угу, — живо подтвердил Улик. — Так и есть.
— Докажи, что взаправду телепат, а не сочиняешь, — с вызовом вздернула подбородок Динка. — О чем я думаю прямо сейчас, ну?
Девочка сосредоточилась и принялась повторять про себя слова песни «Stone», но на русском: «Я камень. Я падаю вниз. Я не чувствую боли. Я превращаюсь в камень прямо сейчас». В голове на миг возник образ мерзкой мачехи, которая сдала ее в «Сотер», но Динка насильно выпихнула ненавистное лицо из головы, мысленно талдыча: «Я камень, я камень, я камень…».
Улик поморгал и спросил:
— А кто эта тетка, которую ты ненавидишь?
Динка застыла, потом разозлилась:
— При чем тут она?! Я слова песни повторяла в уме! Ты их прочитал?
Улик натянул край рта.
— Какие слова? Ты думаешь, у меня твои мысли перед глазами бегущей строкой проносятся? С запятыми и двоеточиями? Или их произносит в моей голове твой голос?
Он громко фыркнул и покачал головой, мол, как можно такие глупости предполагать?
У Динки даже пятка зачесалась — так захотелось в этот момент пнуть язвительного засранца.
— Ладно, повыпендривайся пока, — милостиво разрешила она. — Я сегодня добрая.
Улик снова фыркнул и улыбнулся от уха до уха — веснушки на его щеках, растянувшись, тоже заулыбались.
— Ну ладно, если не словами и не голосом, — сказала Динка, — тогда как это происходит?
Улик, задумавшись, помычал.
— Ну… это приходит в голову как ощущение, — ответил он и добавил: — И еще как будто… чужое воспоминание.
— Хм–м–м, — отозвалась Динка. — Интересно.