Ей не хочется отвечать.
— Куда тебя водили? Тебя долго не было.
Почему этот глупый мальчишка не отстанет?
— Ты злишься?
Она не злится, она всего лишь в отчаянии. Теперь ее точно отсюда не выпустят. Теперь они знают, что она и вправду умеет находить выход. А все из–за того, что в самый последний момент она струсила и выдала себя.
— Динка, хочешь мою ватрушку? Я с завтрака оставил. Чтобы тебе отдать.
Она не хочет ватрушку. Она хочет к папе. Она хочет куда угодно, лишь бы выйти из «Сотера». Почему этот надоедливый телепат просто не оставит ее в покое? Прилип как банный лист.
— Динка-а. Ну чего молчишь? Расскажи, что стряслось. А если не хочешь говорить, тогда возьми ватрушку.
Ладонь мальчишки легла Динке на плечо, и от этого прикосновения внутри словно лопнула натянутая нить.
— Да уйди ты! — крикнула она, подскакивая на койке, чтобы повернуться к Улику. — Отстань от меня! Отцепись! Не нужна мне твоя ватрушка, понял!?
Она снова отвернулась к стене, надеясь, что Улик наконец уйдет. И он ушел. Не сказал ей больше ни слова. Она слышала его шаги, пока он шел к своей койке, а потом стало тихо.
После этого Динка не выдержала и заплакала. Она почти ревела, уткнувшись носом в подушку, чтобы не было слышно в коридоре. Улик больше не делал попыток подойти, и утешать ее было некому. Спустя еще некоторое время силы плакать иссякли, и она уснула.
Проспала Динка всю ночь, а когда проснулась, обнаружила, что Улика в палате нет.
Сначала решила, что мальчишку увели на очередное обследование. Санитар принес ей завтрак на подносе и не отводил от Динки надзирательского взгляда, пока она ела.
В обед все повторилось: санитар, поднос, еда, пристальный взгляд, следящий за маршрутом ложки — от тарелки ко рту и обратно.
Улик не возвращался.
Динка начала нервничать. Это что за обследование на полдня? Куда подевался этот назойливый телепат, а? Может, он на нее нажаловался, и его перевели в другую палату? Она же на него наорала и разговаривать не захотела — вот он и обиделся. Если так, пусть его поселят к тому парню с пастями на ладонях, мстительно пожелала Динка. Тогда он еще заскучает по Динке и захочет обратно.
Да нет, ерунда это все. Будут эти сотерские белохалатники слушать, чего там хочет мальчишка–мутант, как же. Кого здесь интересуют желания пижамников? Они же просто пленники «Сотера».
К ужину Динка так разволновалась, что не осилила и половину содержимого подноса. Санитар не заставил ее доедать, просто забрал поднос, после того, как она поставила его на койку и демонстративно отвернулась, и ушел.
Когда же вернется Улик? Динка уже жалела, что наорала на него и не съела ватрушку. Да плевать на ватрушку! Она ему весь свой завтрак отдаст, целиком, только пусть возвращается!