Она посмотрела в его сторону. Решила, наверное, что у меня не хватит нахальства глазеть на нее, подумал он, улыбаясь и кивая в ответ на приветствие, которого еще не было. Тут улыбнулась и она и сразу же отвернулась к матери, что-то ей сказавшей. Он поднял кружку и посмотрел в огромное зеркало, висевшее над барной стойкой.
А почему бы, подумалось ему, и нет? Потому что она с матерью, придурок ты этакий. Ну и что? А то, что матери это может не понравиться. Да мать ничего не узнает. Скажу… Девушка вроде славная, милая, познакомиться стоит. Он снова посмотрел и увидел, какая у нее белая шея. Шарф, наверное, сняла, потому что жарко стало. Жаль, что она так занята разговором с другими. А ведь чувствует, что я стараюсь поймать ее взгляд. До закрытия двадцать пять минут, время утекает, как песок между пальцев.
Он повернулся к стойке и заказал еще одну кружку. Барменша раньше видела их с Брендой и поинтересовалась, где его приятельница.
— Приятельница? — переспросил он. — Да никакая она мне не приятельница. Двоюродная сестра, живет в Шеффилде, приезжала навестить. А я тогда, наверное, город ей показывал. Сейчас она вернулась домой.
— Да не вмешиваюсь я в ваши дела, — заторопилась та, — просто показалось, что вид у вас… немного одинокий.
— Ничего страшного, — отмахнулся он. — Иногда мне даже нравится побыть одному. В одиночестве я хорошо себя чувствую, потому что живу в большой семье, и на работе народу полно, так что побыть одному — мне в радость. Нет ничего лучше, чем сесть на велосипед, поехать за город, на рыбалку в Котгрейв или Трауэл и сидеть там на берегу часами.
— Очень хорошо вас понимаю, — откликнулась она. — Я и сама такая. Не очень-то, знаете ли, весело стоять целыми днями за стойкой. Но что поделаешь? Это приличный заработок. Да, цыпленок? Чем могу? — Последние слова она проговорила громче, обращаясь к кому-то за спиной Артура.
Он повернулся и отступил в сторону, давая пройти той самой девушке, на которую только что смотрел со своего места. Она поблагодарила его и попросила барменшу дать четыре пакета хрустящего картофеля. Пальто ее было распахнуто, и под ним виднелось ярко-желтое платье, донизу застегнутое на пуговицы того же цвета. Взглянув искоса, он оценил ее несколько худощавую, но стройную фигуру.
— Чей-то день рождения празднуете? — поинтересовался он.
— Нет, — с готовностью откликнулась девушка, — мамину серебряную свадьбу.
Барменша положила на стойку пакетики и сдачу и отошла к дальнему концу стойки налить кому-то двойной виски.
— А почему папы не видно? — спросил он. — Умер?