Ситон оторвался от кружки.
— Шевелись, Артур. Времени всего ничего. Сейчас десять минут восьмого, а в половину нам выходить. Глоток чаю — и двигаем.
Артур сел и вытянул ноги к печке. После чашки чая и сигареты «Вудбайн» в голове прояснилось. Чувствовал он себя уже не так плохо.
— Слушай, па, так ты когда-нибудь ослепнешь, — ни с того ни с сего сказал он, вытягивая слова наугад, из воздуха, забавы ради, готовый к любым последствиям, которые они могут вызвать.
Ситон непонимающе посмотрел на сына. Он был старше, и в висках у него все еще шумело, — чтобы привести себя в порядок, понадобится десять чашек чая и столько же «вудбайнов».
— О чем это ты? — требовательно осведомился он. До десяти утра ему было трудно что-либо втолковать.
— О том, что сидишь перед ящиком как приклеенный. Не отлипаешь от него с шести до одиннадцати, и так каждый вечер. Ничего хорошего в этом нет. В один прекрасный день ты ослепнешь. Как пить дать. На прошлой неделе я читал в «Пост», что один парень из Меддерса как раз таким макаром и лишился зрения. Правда, он еще может выкарабкаться, каждые понедельник, среду и пятницу ходит в глазную клинику. Но все равно это большой риск.
Отец налил себе очередную чашку чая и сердито насупил черные брови. Приземистый, крепко сбитый, Ситон никогда не раздражался и даже легкого недовольства не выказывал. В любом обществе он либо был весел и непоседлив, либо, сдвинув брови, меланхолически погружался в безмолвный гнев, жертвой которого мог стать кто угодно. Иное дело, что в последние несколько лет круг этих последних сузился, ибо Артур, как и его брат Фред, уже прошел службу в армии, и начал работать на фабрике, и теперь стоял с ним вровень, обеспечивая баланс сил, что более или менее поддерживало мир в доме.
— Уверен, что хуже от телевизора никому еще не стало, — возразил Ситон. — К тому же ты что, газетам, что ли, веришь? Если так, то тебе нужно мозги проверить. Они же только и умеют, что врать. Это-то я точно знаю.
— Я бы на твоем месте не был так уверен, — сказал Артур, выбрасывая потухшую сигарету в печку. — И между прочим, я знаком с одним типом, который точно знает, что этот парнишка таки ослеп. Так что на сей раз газеты, возможно для разнообразия, не соврали. Там написано, что люди видели, как мамаша вела его в глазную больницу. Черт-те что, говорят. Мальчишке семь, говорят. Она вела его за руку, а в другой руке у него была специально вырезанная палка, белая. Я еще слышал, что ему покупают собаку-поводыря, жесткошерстного терьера. Поговаривали, что, если ему не станет лучше, его могут поставить до конца жизни стоять перед мэрией с жестянкой в руках. У его отца рак, и его мать не может позволить себе ни белых палок, ни собак.