В эту минуту Эби поняла, что с Лизеттой все будет хорошо. Девушка увязалась за ними неспроста – она увидела, что такое настоящее счастье. Она перенимала у Эби искусство быть счастливой, которому ее никто и никогда не учил. И для Эби эта мысль была поразительна: человек есть то, чему его научили. Вот почему все женщины из рода Моррис таковы! Что они, собственно, видели вокруг? А Эби словно пересадили на другую почву, и в результате она почувствовала себя сильной и полезной людям. Это чувство всю жизнь питало ее потребность поступать, как полагается. Хотя ей не была чужда и гордыня. И очень скоро Эби получила урок. Настроение Лизетты менялось к лучшему потому, что она сама хотела этого. Но с родственниками Эби все обстояло совсем иначе: никакая любовь, никакие деньги не переделают человека, если он сам не хочет перемениться.
Они вернулись в гостиницу. Щеки горели с мороза, глаза слезились. Немного позже Эби с Джорджем решили пойти поужинать куда-нибудь. Потеряться в каменных джунглях Амстердама, да еще и во время метели, было жуть как интересно – интересно именно потому, что жуть. Здания похожи одно на другое, фасады магазинов, а иногда и полностью улицы завалены сугробами. Однажды они с Джорджем даже просили убежища на ночь. В приютившем их семействе никто не говорил по-английски, они с Джорджем голландского толком не знали. Весь вечер играли с детьми в разные игры и спали на кухонном полу. Потрясающее приключение. Но когда добрались до гостиницы наутро, узнали, что Лизетта всю ночь места себе не находила.
В тот день Эби и Джордж задержались у стойки администрации, чтобы посмотреть почту, а Лизетта поднялась к себе в номер. В Амстердаме они уже прожили достаточно долго, чтобы их настигли письма, посланные на парижский адрес, и вечер стал для Эби самым нелюбимым временем суток. Взяв пачку писем, она уселась на кушетку в вестибюле, а Джордж пошел заказывать для Лизетты ужин в номер, несмотря на то что она никогда его не съедала. Проголодавшись, Лизетта рано утром украдкой пробиралась в кухню и готовила себе что-нибудь, оставляя покрытое сахарной корочкой печенье «ушки» и ломти хлеба специально для работников, чтобы они подумали, будто тут пировали эльфы.
На самом верху пачки лежало письмо от сестры, Мэрили.
Покорно вздохнув, Эби вскрыла конверт.
Эби!
Наверняка ты об этом уже слышала. Мама говорила, что писала тебе. Все писали. Уже две недели, как умер Талберт. Где ты сейчас? Почему ты такая эгоистка? Мама пыталась до тебя дозвониться, но в этой глупой гостинице, где вы остановились, все делают вид, будто понятия не имеют, кто вы такие. Теперь ты вынуждаешь меня писать тебе, когда я не в силах в пальцах ручку удержать. Ты, наверное, хочешь, чтобы я встала перед тобой на колени? Эби, ты мне очень нужна. Умер мой муж, и я не знаю, что делать. Куинн плачет не переставая. Не понимает, почему ее тетя Эби куда-то уехала, когда все летит в тартарары. Ты должна быть сейчас здесь. Талберт умер в твоем доме. Это все ты виновата. Приезжай скорее домой, без тебя ничего не уладить.