Едва волоча ноги, Эби подошла к лестнице и села на ступеньки. Положила голову на колени. Она совсем выбилась из сил. Последние несколько суток, просыпаясь ночью, она никак не могла понять, где она? В Париже? Или в Амстердаме? А где же Джордж? Ей казалось, что в эти страшные секунды она страдает почти как Мэрили, и эта мысль облегчала ей общение с сестрой в ее нынешнем состоянии.
Эби сидела, клевала носом и думала, существует ли форма не врожденного, а приобретенного душевного расстройства. Она вспомнила собственную мать, вспомнила, как та после смерти мужа катилась по наклонной плоскости. Даже сейчас мать подпитывает прекрасную скорбь Мэрили собственным недовольством второй дочерью, которая так долго не возвращалась. Они же тут так страдали, жертвы несчастных обстоятельств! Вот получи они все, что им хочется, им стало бы хорошо. Но им ничего не досталось, следовательно, все вокруг виноваты.
Внезапная мысль ошеломила Эби: что именно потребуется, чтобы осчастливить ее близких? Она так любила маленькую Куинн, но теперь девочка смотрела на нее со страхом. Кто так напугал бедного ребенка? Разве можно жить вот так, совсем отказываясь от счастья? Эби уже соскучилась по Европе. В Европе будущее казалось светлым, полным надежд. Соскучилась по Лизетте, присутствие которой всегда успокаивало, поднимало настроение. А здесь слишком уж тяжело. Родственники чуть ли не все прибрали к рукам и напропалую тратили денежки Джорджа.
В дверь постучали, и Эби вскинула голову.
В прихожей появился Джордж. Он принес высокий стакан, наполненный янтарной жидкостью.
– Кто бы это мог быть, черт возьми? – сказал он, подошел к двери, открыл. – Глазам своим не верю, – проговорил он после паузы.
– Кто там? – спросила Эби.
Она боялась, что это Мэрили или мать, которые могут вылить ей на голову очередной ушат обид и несчастий с такой же легкостью, как вернули бы случайно забытую вещь вроде шарфа.
Джордж улыбнулся, сделал шаг в сторону, и Эби увидела Лизетту. На ней было зеленое платье, волосы зачесаны назад и подхвачены белой ленточкой.
Девушка бросила взгляд на Эби, подбежала к ней и обняла тоненькими руками, крепко-крепко, изо всех сил.
Несколько месяцев назад Эби спасла Лизетте жизнь.
И Эби всегда утверждала, что в эту минуту Лизетта вернула ей долг.