Философия после Хайдеггера отказывается понимать человека как сущее среди сущего. Человек не привратник бытия. Бытие ничего не значит без воображающего понимания человека. Поэтому философия отказывается от бытия в пользу субъективности, заменяя опыт – воображением, идею конечности человека – идеей его невозможности.
Теги события:
философия современная русская философия кант хайдеггер мысль бытие воображение человек постчеловек
Сообщество « Салон » 10:48 28 января 2018
Чёрные времена
нет «кино» как монтажа аттракционов, это бенефис, в котором есть Гэри, у которого нет «Оскара»
Сергей Угольников
1
Оценить статью: 4
Сороковой год ХХ века. Выходец из семьи промышленников Невилл Чемберлен, недавно привезший на Остров «мир с честью», уже вынужден услышать сакраментальное «Ради Бога, уходите» (при переводе контекст может быть непонятен), и обсуждает узким кругом кандидатуру, которая могла бы успокоить Оппозицию Его Величества. Любимец консервативной партии виконт Галифакс согласен с тем, что править нужно ему, но не согласен с тем, когда и как. Поэтому выбор пал на представителя рода Мальборо, недавно возвратившегося блудного сына из другой партии (впрочем, это у них – семейное). Будущий нобелевский лауреат по литературе идёт на поклон к Королю Георгу, который принимает его прохладно, целует монаршескую руку, а потом произносит пламенную парламентскую речь, на которую однопартийцы реагируют вяло. Им не хочется «жертвовать сапогом английского гренадёра ради какой-то Польши», хочется интриг, сохранения Империи, и сдаться на милость плебею, ефрейтору Шикльгруберу.
Аристократ, любящий сигары, виски и яичницу с беконом, не согласен с таким подходом, и, будучи не в силах сопротивляться позорному бегству из Дюнкерка, решает его возглавить. Тем более что коварный Гитлер, верящий в арийское происхождение англичан, добивать прижатую к морю группировку – не спешит. Черчилль мечется между парламентскими процедурами и желанием войти в историю как герой, а всемилостивейший Монарх – между необходимостью управлять страной в военное время и эмиграцией в Канаду. И все ждут реакции Рузвельта, который говорит: «Оружия нет, но вы там держитесь». Георг выбирает бомбардировки Англии, сообщает об этом свежеизбранному премьер-министру, который мобилизует для эвакуации не только военный, но и гражданский флот. После этого наследник древних традиций впервые в жизни спускается в метро, общается с народом, запугивает его свастикой над Вестминстером и произносит ещё одну речь. Неизвестно, насколько она ярче фултонской, но слушателям понравилось, умирающий интриган Чемберлен даёт отмашку на долгие продолжительные аплодисменты, Галифакс покидает министерский пост, а вернувший уверенность Уинстон идёт править «Владычицей Морей» и раскручивать мем «Дух Дюнкерка», не обращая более внимания на издержки парламентаризма.