– Кристоф, я все понимаю. Но прямо сейчас мне не очень хочется куда-то возвращаться.
– Даже к родным?
Легкий удар ниже пояса. Я неосознанно скрестил руки на груди, принимая классическую позу отрицания, и уставился в стол. Глупо, наверное. По-мальчишески. Но идти на поводу у директора и отправляться обратно к людям мне по-прежнему не хотелось.
Вместо этого сразу вспомнились слова Эрика, говорящего, что на своем посту я больше никому не нужен.
– Понятно, – вздохнул Кристоф. – Алиса, принеси-ка нам по бокалу коньяка.
Уловив мой недоуменный взгляд, директор усмехнулся.
– То, что вам наговорил Эрик – не совсем правда. Если точнее, то совсем не правда. Не буду я вам мешать смотреть на звезды. И контракт ваш никого в институте не волнует.
Я слегка растерялся – и по моему лицу, похоже, это было весьма и весьма заметно.
– При чем здесь Эрик?
– Мы знаем, что вы с ним общались – он у нас под наблюдением. И мы в курсе, что он обычно рассказывает гостям.
– Вот даже как. И что же?
- У Эрика легкое и неопасное отклонение психики, – пояснил собеседник. – Он переполнен сожалениями. Я открою доступ к отчетам тридцатилетней давности, если хотите. На всем Барнарде не было человека счастливее него. Море, девушки, поездки на Землю и другие планеты, вечеринки… Но любые деньги имеют свойство заканчиваться, как и молодость. Затем наступает осознание того, что твой коллега, оставшийся на службе, увидит, каким будет мир через сто лет, а вот ты – уже нет. Некоторые после этого изо всех сил стараются лишить других такой возможности. Советуют вернуться. Кстати, изредка Эрик ведет себя именно в таком духе. Но обычно у него все же превалируют совершенно противоположные настроения, говорящие о том, что он искренне сочувствует своим коллегам и хочет, чтобы они не совершали его воображаемых ошибок. Чтобы остались на службе. Повторяю, я совершенно не против – оставайтесь.
– Теперь вы меня словно уговариваете отправиться к звездам, – произнес я, беря у Алисы бокал с янтарной жидкостью. – Почему?
Вместо ответа Кристоф пригубил коньяк и довольно вздохнул, уставившись в потолок. Затем поставил напиток на стол и снова перевел взгляд на меня.
– Как бы вам объяснить, Алан. Дело в том, что в мои служебные обязанности однозначно входит всесторонняя помощь наблюдателям, прилетающим домой после десятилетий, проведенных на службе. И я изо всех сил стараюсь делать это хорошо. Вот вы вернулись ко мне обиженным на весь мир только потому, что какая-то девчонка с куриными мозгами сделала вам неприятно. Хотите улететь на край Федерации, чтобы следующие сто лет играть в гляделки с космосом. На мой взгляд, это глупо – и я уговариваю вас подумать, посетить родных, пообщаться с другими людьми, а не только с этой вашей знакомой. Но затем я понимаю, что вы начинаете вспоминать слова Эрика про то, что институт будет всеми силами уговаривать вас вернуться в общество. И говорю – это глупость, вы нам по-прежнему нужны. Мы будем рады, если вы останетесь.