— Давно пора. Я, вот, уже, кажется, привыкла.
— Ты, похоже, я смотрю, уже себя женщиной чувствуешь… — сказал Дед.
— Ага, только вот женщин продолжает глазами поедать, — добавил Терехов. — Ну, в общем так, у нас вот что, — он посвятил меня в подробности. — Нам важно достать этот груз. На что он был похож? Вы открывали ящики?
— Так точно, открывали, но уже точно не помню. Тогда думал о другом. Вы не думайте, что мы тогда проиграли. Нет, мы потеряли десятерых, это много для нашей специальности, но то были не простые духи, даже не черный аист, то был элитный спецназ, мы их положили человек сорок-пятьдесят. Это я хорошо помню.
— Успокойся, никто не говорит, что вы проиграли. Вопрос вот какой: готов…ва ли ты совершить туда марш-бросок?
Я посмотрела на них внимательно:
— Если надо, готова. Ведь ребят так и не забрали оттуда. Хоть могилы их проведать.
— Хорошо, вот тут двадцать папок, просмотри их. Это те, кто пойдет с тобой. И ты пойдешь старшим…шой.
— Я? Вы что, шутите? Посмотрите на меня.
— Ну а что, ты там была не один раз, у вас там охотничьи угодья были. А тут ребята не нюхали пороха, но все рвутся в бой.
— Ну, мы больше под Кандагаром, хотя и в Баграме были. Старшим — не знаю. Как проводник…
— У нас другое мнение. С ногами у тебя, я вижу, уже все в порядке. Это приказ — принять группу.
— Извините, товарищ генерал-полковник…
— Послушай, проводник — это одно, а командир — это другое. Я поднял все твои операции. У тебя меньше всех потерь, хотя операции одни из самых сложных. Проводник ведет, а командир принимает решения. Это не обсуждается. Люди подобраны под тебя, учитывая твои былые требования. Вот папки, ознакомься. Завтра в девять утра самолет до Душанбе, дальше «вертушкой» вас перебросят на погран. заставу и оттуда, опять «вертушкой» — на сопредельную территорию.
— Извините, насколько я понимаю, «вертушка» боевая, запас топлива ограничен. Где она нас выбросит — до места еще километров триста топать, если не больше. Я сейчас не в том состоянии, чтобы совершать такие марш-броски по горам и в полной выкладке. Тело не выдержит.
— Есть второй вариант, только выброска будет в ста км от места.
— Сто — это при нынешнем раскладе двое с половиной суток, против прежних полтора. Я не хочу быть обузой для группы.
— Ты обузой? — произнес Мурзин. — Видимо, ты еще не знаешь свои возможности…
— Знаю, товарищ генерал. Женщина выносливей мужчины, верней, ее тело, но не до такой же степени! Я вообще против моего участия в этой операции.
— Глаза боятся, руки делают, — произнес Мурзин.
— Кстати, тут кое-что пришло тебе, — Терехов достал из стола грамоту и коробочку. — Не знаю, из УФСИН пришло. Я не спрашиваю, как ты туда влез…ла. Но вот это — тебе.