Мишель вспомнил, что после похожего звука, раздавшегося в доме в прошлый раз, Мари ходила открывать дверь и принесла лепешки. Однако сейчас не было слышно, чтобы она покинула свою комнату. Звонок раздался снова, и Его Величество решился открыть сам. Он увидел перед собой молодого человека в черных доспехах и черном шлеме, необычной, впрочем, как и все здесь, формы. В руках он держал квадратную коробку…
— Мари! — крикнул король внутрь квартиры, выслушав парня. — Здесь черный рыцарь требует каких-то евро.
Из комнаты показалась королева. Хмуро сунула в руки «черному рыцарю» несколько банкнот, поблагодарила и закрыла за ним дверь, стараясь не обращать внимания на то, какими глазами посыльный смотрел на весь ее внешний вид, начиная с красного от слез носа, заканчивая средневековым платьем.
Молча она вернулась к кухне и поставила чайник. Молча же раскрыла коробку и вынула кусок пиццы, с тоской вспоминая мясо в винном соусе. Но в ресторан в таком виде не пойдешь, а надеть ей решительно нечего — габариты несколько отличались от тех, в каких она пребывала год назад. Или месяц…. А черт его разберет!
— Вашему Величеству нужно особое приглашение, чтобы приступить к трапезе? — спросила она холодно.
— Я бы не отказался от особого приглашения, — уныло проговорил Мишель, — но я же не дождусь его от тебя, верно? Приятного аппетита, Мари, — сказал он и вернулся на диван.
Она ничего не ответила. Стараясь не заплакать снова, заварила чай. Разлила его по чашкам. Взяла коробку с пиццей и поставила на журнальный столик возле дивана. Находиться с ним в одной квартире было невозможно. И вместе с тем других вариантов совсем-совсем не было. Дом в Бертиньи-Сюр-Орж продан. И потом… обстоятельства ее последнего приезда туда вызвали бы ненужные воспоминания. Впрочем, куда ей деваться от воспоминаний, когда он здесь, на этом диване. И имеет наглость игнорировать ужин!
Говорить с ним было невыносимо. Молчать — еще хуже. Потому она стала бродить по гостиной в поисках пульта от телевизора, параллельно раскладывая вещи, которые были разбросаны со времени ее прежней жизни. Жизни без Мишеля де Наве.
Его Величество по-прежнему молча наблюдал за Мари и завидовал ей. Она может хоть что-то делать, чтобы отвлечься. От него. А он вынужден бездействовать и терять драгоценное время. Его поражало, с каким упрямством супруга не желала ничего слышать и понимать. Но и Мишель всегда отличался немалым упрямством.
— Мари, хочешь, я помогу тебе? — предпринял он очередную попытку.
Пульт нашелся между подушек кресла. Она извлекла его и с удивлением осмотрела. Ей в голову пришла странная мысль. Если бы у нее был кот, он бы сдох от голода, пока она жила в Фенелле. Как же хорошо, что у нее не было кота. Цветов в горшках она не заводила тоже. Она совсем не умела о них заботиться.