Лиз многозначительно посмотрела на его пальцы.
— Милый, если ты не прекратишь, то окажется, что я зря надевала это платье. Не буди дракона.
— Твоих дракончиков я не боюсь. Наоборот, я их очень люблю, — бормотал Поль, пытаясь дотянуться до края юбки. Все-таки с обычной одеждой Лиз гораздо проще управляться. — И да, зря ты надевала это платье. Ночь на дворе. Идти некуда, — и бросив возиться с подолом, потянулся к броши.
Лиз облизнула губы и торопливо задергала застежку, касаясь его пальцев.
— Тебе кто-нибудь говорил, что в шмотках монаха ты смотришься очень сексуально? — прошептала она ему на ухо.
— Угу, — промычал Паулюс.
— Кто?
— Ты, — радостно воскликнул монах.
В ответ Лиз пробормотала нечто нечленораздельное и, наконец, справилась с брошкой, освобождая плечи от ткани котта. Но была ведь еще камиза! Да и черт с ней, с камизой!
«Отдам Лиз свою, — подумал Паулюс, — под коттом будет не видно». И со всей силы рванул тонкую ткань.
В этот момент раздался страшный стук в дверь и чей-то громкий плач за ней.
Лиз в ужасе посмотрела на монаха и тихо, почти с надеждой, спросила:
— В сундук?
— В прошлый раз не насиделась? — пробурчал он.
Достав из сундука плащ, протянул его Лиз и, нахмурившись, пошел открывать. Хотя это… дежа вю! переставало ему нравиться.
— Барбара, — жалобно протянул Паулюс, увидев на пороге своей комнаты старую кухарку. А на руках у нее того, кого при нем называли юным маркизом. Маркиз что есть силы кричал, но, едва завидев монаха, замолчал на выдохе, видимо оценивая новое лицо в доме. И несколько раз поморгал — в глазах ребенка не было ни слезинки. А потом снова зашелся криком.
— Кормилица захворала! — пробасила Барбара, перекрикивая ребенка. — Месье Андреас забрал ее к себе, лечить! А мне и приглядеть некогда. Все, что могу, молока ему разогреть. Пусть приучается. Брат Паулюс, будь другом, понянькай эту ночь. К утру Генриетте, уж верно, получше станет.
Паулюс взял на руки вопящий что есть мочи сверток. Он не был уверен в скором выздоровлении кормилицы, коль за ее лечение взялся Андреас. Однако деваться некуда.
— Как хоть зовут-то его? — поднял он глаза на кухарку.
— Маркиз де Конфьян его зовут! — почтительно проговорила Барбара.
— Крестили его как? — сдерживая раздражение, уточнил монах.
— Ах это? Сержем, как старшего маркиза, конечно. Ну ты, брат Паулюс, и странный вернулся из своих дальних стран. Привидение-то твое как? Спит уже?
— Спит! Готовится к возвращению в свое измерение. Ты уж нам завтра завтрак пришли, будь любезна, — Паулюс широко улыбнулся.
Барбара щелкнула брата Паулюса по носу и засмеялась: