Потенциал у Кати большой, и это чувствовалось. В ней столько страсти, огня, но бедняжке приходилось сдерживать себя, чтобы не выйти из образа полусвятой полунепорочности. Так и лежала бревном, пока все не кончилось. Она не такая и ждет трамвай из армии. Ну а если вдруг и села в другой трамвай, так это с ней, конечно же, впервые. А потом, и без удовольствия…
— Я у тебя что, первый? — спросил Родион.
На улице ночь, темно, свет в палате не горел, поэтому Катя не должна была увидеть усмешку на его лице.
Он мог бы засмеяться ей в лицо, но Кате удалось сохранить интригу. Он хотел повторить с ней снова, но уже так, чтобы искры из трубы летели. Поэтому не надо с ней грубо.
— Ну, не совсем…
— Что значит не совсем? Китайский размер?
— Мы всего лишь целовались…
— Тебе, наверное, уже пора? — усмехнулся Родион.
Возможно, ее ждал в ординаторской дежурный врач. Для поцелуя… Может, она со всеми там, и с врачами, и с пациентами. Но ему-то все равно.
Родион даже в койку ее не тащил. Он всего лишь перестал обращать на нее внимание. Как вернулся тогда в палату, проводив Вику, так больше никаких заигрываний. Катя сначала просто расстроилась, а на следующее дежурство сама пошла на сближение. И вот итог…
Завтра он выписывается, но Катя никуда не денется. Он может встретиться с ней на нейтральной территории. Если захочет… Она же не Вика, поэтому очень скоро забудется.
Это Вика держит его мысли в постоянном напряжении. Не звонит она, не навещает. И даже на звонки не отвечает. А так хочется быть с ней…
— Да нет, еще есть полчаса, — сказала Катя.
И в этот момент открылась дверь, и в палату кто-то вошел. Катя нырнула под одеяло, еще до того, как зажегся свет. До того, как Родион увидел отца.
— Папа!
— Кто там с тобой? — встревоженно спросил отец.
Он бесцеремонно содрал одеяло, и Кате пришлось закрыться руками.
— Извини, — сухо, совершенно без всякого раскаяния сказал отец.
Родион вырвал у него одеяло, укрыл себя и Катю.
— Ты зачем пришел? — спросил он.
— Да проблемы у нас… Подружка пусть уйдет.
— Ну, если ты отвернешься…
— И даже выключу свет.
Отец приблизился к выключателю, и свет погас. Катя торопливо оделась, вышла из палаты.
— Сестричка? — спросил отец, когда за ней закрылась дверь.
— Сестричка.
— Надеюсь, ты не собираешься на ней жениться?
— Ты нагрянул среди ночи, чтобы задать этот вопрос?
— У нас вчера магазин на Ворошиловской сгорел.
— Ты не говорил.
— А сегодня сгорел магазин на Парковой. Головешки еще дымятся…
— Это диверсия.
— Это Купалов.
— Думаешь?
— Знаю. Поэтому и приехал. Вдруг он против тебя что-то задумал.