Они, увлеченные осмотром и разговором, даже не заметили, как у них появилась компания.
В подвал спустился Неот Сан Себастьян – правая рука магистра инквизиторов, считавшийся самым сильным воином своего ордена. Он был молод, не старше самой Сарджаны, и поражал поистине богатырским ростом и комплекцией – даже здесь, среди нелюдей, он легко выделялся. Такие инквизиторы редко преуспевали из-за медлительности, но Неот стал исключением. В движениях его тела, лишенного и тени жира, чувствовалась грация крупного кота – льва или леопарда, в нем не было медвежьей неуклюжести. Сарджане не хотелось видеть, как он дерется, хотя бы потому, что драться он пока хотел лишь с Великими Кланами.
Она сразу поняла, что Неот не разделяет сдержанного благоразумия магистра. Будь его воля, он решал бы вопросы силой, а не болтовней. На их удачу, у него пока не было власти оспаривать приказ Жервайса.
Но за главами Великих Кланов он, похоже, все равно следил.
– Я была уверена, что вы охраняете господина Самсонова, брат Неот, – сказала Сарджана.
Даже если инквизитор застал ее врасплох, она не собиралась показывать это. А Коррадо и вовсе не выглядел смущенным – похоже, он почувствовал приближение Неота заранее.
– Я передал эту задачу следующей смене, к которой любезно присоединилась леди Легио, – отозвался инквизитор. – А поскольку по ряду причин я не готов находиться рядом с ней, я решил проверить, о чем вы беседуете с мертвецами.
– Какие разговоры могут быть с мертвыми? Только о смерти, – откликнулся Коррадо.
– Что же поведала вам смерть господина Ветрова, лорд Эсентия?
Небесно-голубые глаза Неота были умными, внимательными, и портила их лишь враждебность, которая легко читалась во взгляде инквизитора.
– Это история отчаянной и благородной борьбы. Если госпожа Каранская пала сразу – под влиянием магии, несомненно, – то господин Ветров сражался с кем-то. К сожалению, попасть в противника он не смог и случайно нанес себе эти раны.
– Все это? – поразился Неот. Он подошел ближе, разглядывая исчерченное рваными ранами тело Ветрова.
– Именно. Борьба была не слишком долгой, но яростной. Пытаясь поймать противника, господин Ветров налетал на обломанные балки, попадал по себе тем оружием, которое намеревался использовать, напарывался на металлические пики и другие декоративные элементы.
И все это могло указывать на погоню за галлюцинацией, если бы не один важнейший факт: чтобы Ветров налетел на сломанную балку, кто-то должен был сначала ее сломать. У тучного и немолодого дипломата просто не хватило бы сил на такой погром.