Два дня Гуров ездил по городу, собирая информацию на работников клиники из первого потока. Он отправил запросы в полицию Санкт-Петербурга и Казани с просьбой оказать содействие и выслать толковых специалистов для беседы с коллегами профессора Рымчука. Помимо Виталия Семеновича иногородних специалистов набралось еще четверо. По их души тоже были отправлены запросы. Список заметно похудел, но Гурову было еще чем заняться.
Начал он с медсестер. Оказалось, что обе они пришли вместе с доктором Ибрагимовым, ранее работавшим в московском Научно-практическом центре наркологии, что на улице Шверника. Такую удачу упускать было нельзя: выяснить подробности сразу про троих из списка. День был будний, поэтому заведующий отделением оказался на месте. Выслушав просьбу полковника, он несколько смутился, но отмалчиваться не стал.
— Хотите знать, почему две медсестры одновременно решили уволиться? — печально спросил он. — Что ж, я вам отвечу: они были прекрасными сотрудницами. Проверенными, ответственными, квалифицированными и, что немаловажно для столичной больницы, безотказными. Вас не смущает такая формулировка? Поверьте, я не вкладывал в слово «безотказные» какого-то сексуального подтекста. Девушки готовы были работать всегда. Без выходных, в ночные смены, в летний период. Это люди, которые зарабатывают на жизнь своим трудом, рассчитывать им больше не на кого, вот они и стараются. Хорошее место в Москве найти не так-то просто, а наша больница не из плохих. Надбавки за вредность, премии.
— Тогда почему же они не побоялись уволиться и уйти в клинику, только-только начинающую свою работу? — перебил его Гуров.
— Это не секрет. Доктор Ибрагимов задурил им головы, — спокойно ответил завотделением. — Был у нас такой деятель. Лет двенадцать у нас отработал, такие надежды подавал и вдруг пришел ко мне в кабинет, заявление на стол положил и вышел. Я как прочитал, сразу за ним. Потребовал объяснений, а он только отмалчивался. Тогда я решил измором взять. Заявление порвал и в ведро выкинул. Думаете, он успокоился? Ничего подобного. Привел свидетелей, в их присутствии то же заявление в руки мне сунул и на своем экземпляре расписаться заставил. А куда я денусь, при свидетелях-то? Да и не думал я, когда первое заявление рвал, что так все серьезно обернется.
— И что же, так и не объяснил Ибрагимов своих мотивов?
— В последний день разговорился. Немного подобрел, знал уже, что никуда я не денусь, отпущу, вот и разговорился. Перспективы ему пообещали. Какие, точно не скажу, только его они точно воодушевили. Я, говорит, реализовать себя хочу как ученый. Какой, говорю, ученый? Живым покойникам задницы подтирать и труды об этом писать? Он только усмехнулся. Поговорим об этом лет через пять, сказал.