Оливия вскинула голову, как будто он ударил ее.
— Нет, вы с мамой не любили меня. Вы хотели, чтобы я умерла вместо Реймонда.
— Это неправда. — Ладонь Джо тяжело опустилась на стол. — Я пытался быть ближе к тебе. Но ты не позволяла. А что касается твоей матери… Она ничего не могла с этим поделать. Она любила тебя, Оливия, но так и не сумела оправиться после смерти Реймонда. У нее была глубокая депрессия. Ты была слишком мала, чтобы это понять. Я и сам до конца не понимал.
— Ты говоришь, у мамы была депрессия, и поэтому нормально, что она не замечала меня? Вы оба забыли о моем дне рождения…
— Забыли о дне рождения? О чем ты говоришь? Мы дарили тебе подарки, устраивали вечеринки каждый год, когда ты была маленькая…
— Не каждый год. Когда мне исполнилось двенадцать, никакой вечеринки не было. Хотя ты обещал. Ты не приехал, — рыдала она. — Я ждала до полуночи.
— Оливия, я не знал. Я помню тот день рождения, о котором ты говоришь. Я был в Нью-Йорке и послал тебе огромную коробку с подарками. Там был громадный мягкий пес и книга о медведях…
Оливия ухватилась за край стола. Пальцы ее похолодели.
— Коробка? Я ничего не получила.
— Но я отправил ее. С курьером. Ты должна была получить.
— Не получала. И праздника не было. И ты даже не спросил меня, как все прошло, когда вернулся домой. Вот почему я подумала…
Джо поднял голову, затем резко отодвинул стул и поднялся.
— Наверное, не спросил, — согласился он. — Но если бы я мог знать… Послушай, Оливия, когда я вернулся из Нью-Йорка, я застал маму в постели со страшной пневмонией. Думаю, беспокоясь о ней, я и в самом деле забыл спросить тебя о вечеринке.
— Я была так уверена, что ты приедешь, — прошептала она.
— Меня задержали. А потом я вернулся и узнал, что мама тяжело заболела.
Оливия чувствовала, как глыба льда внутри ее начинает таять. Она прижала руки к его щекам. Они были влажные и холодные. И она принялась гладить их, вытирая и согревая.
— Я не знала, — сказала она. — Я думала, тебе все равно.
— Ну конечно, нет. — Джо говорил так, словно невидимая рука продолжала сжимать его горло. — Там, внутри посылки, было письмо…
Оливия начала было что-то говорить, но он прервал ее. И в следующее мгновение прижал ее голову к своему плечу, как делал давным-давно, когда она была маленькой девочкой и плакала, поцарапав коленку или локоть.
— Попробуем начать сначала? — спросил он так жалобно и с такой надеждой, что она снова чуть не расплакалась.
— Давай попробуем, — прошептала она.
— Поговорим завтра, — предложил Джо. — Тебе нужно как следует выспаться. А мне нужна хорошая сигара.