На улице шел дождь. Глубоко вдохнув, он подставил лицо под тяжелые прохладные капли и только сейчас почувствовал, как пылает кожа.
Оливия стояла у окна, наблюдая, как Люк бредет по дорожке к своему грузовичку, припаркованному под деревьями.
Он был великолепным образцом мужественности. Ради него стоило потрудиться, хотя она не смогла бы себе внятно объяснить, чего именно хочет от этого парня. Может, послать его подальше, как и всех остальных. Но Люк, похоже, крепкий орешек. Сейчас он, конечно же, думал о ней как о мерзкой богатенькой девице. Было бы забавно заставить его изменить мнение.
Люк произвел на нее впечатление в первый же момент, когда она увидела его. Он сидел в грузовичке в ожидании сестры. Его густые темные волосы, тяжелый подбородок, четко очерченный рот создавали впечатление неотразимой мужественности. Оливия позавидовала той улыбке, с которой он приветствовал сестренку. Никто не улыбался ей так с тех пор — о, она даже не могла припомнить с каких пор. Фантом, наверное, улыбнулся бы, если бы умел, но бедный Фантом умер от старости вскоре после того, как ей исполнилось двенадцать.
Оливия нахмурилась, как всегда, когда имела неосторожность вспомнить тот злополучный день рождения.
Реймонда к тому моменту уже давно не было, и родители оправились от первой острой боли утраты. Жизнь продолжалась, и отец заявил, что, хотя эта боль останется с ними навсегда, они должны научиться принимать неизбежное.
Оливия полагала, что это правильно, хотя ни на миг не забывала о клятве, которую дала себе после смерти Реймонда. Она изо всех сил старалась не добиваться любви и тепла, которых ей всегда не хватало. Но постоянно ее решимость ослабевала. Возможно, миссис Крамп была не так уж права…
За несколько недель до дня рождения Оливия решила спросить, не может ли она устроить настоящую вечеринку по поводу своего двенадцатилетия, и родители охотно согласились.
Полная радостных ожиданий, Оливия составила список друзей, которых хотела бы пригласить: все ее одноклассники из дорогой частной школы и кузина Маргарет.
А потом, за четыре дня до праздника, Джо Франклин объявил, что должен уехать в Нью-Йорк.
— Но ты пропустишь мою вечеринку, — захныкала Оливия.
— Вечеринку? — удивился Джо. — Ах да, конечно. Не беспокойся, я постараюсь успеть.
Оливия поверила ему и успокоилась, несмотря на то, что мама проводила в постели почти все время после его отъезда и ни с кем не хотела разговаривать.
Утром в день своего рождения Оливия проснулась с чувством какого-то звенящего нетерпения и подскочила, чтобы успеть одеться до того, как придет мама и велит не надевать парадное голубое платье до вечера.