«Прекрати, Оливия, — приказала она себе. — Ни о какой постели не может быть и речи. Прежде тебе придется объяснить этому рассерженному мужчине, почему ты не сообщила, что он скоро станет отцом».
Люк возвратился с подносом, полным еды.
— Начинай, — сказал он и подал пример, откусывая кусок тоста.
Оливия не заставила себя упрашивать.
— Мм… здорово, — произнесла она десять минут спустя, — спасибо тебе.
Люк кивнул и отложил вилку.
— Оливия, ты не хочешь объясниться?
Он говорил с мягкостью, которая наверняка была притворной.
Официантка подошла к ним убрать пустые тарелки, и Оливия поблагодарила судьбу за несколько лишних секунд для размышлений. Но это не помогло. Она все равно не знала, что сказать. А тут еще запах кофе и жареной картошки, которые она возненавидела за время беременности.
— Объясниться? — тихо повторила она, пытаясь тянуть время. Что он хочет услышать?
— Это ведь мой ребенок, так? На этот раз я хочу знать правду.
Оливия кивнула, радуясь, что не нужно больше ничего скрывать.
— Да, — призналась она. — Но я думала, ты не поверишь, если я тебе скажу.
— Назови хотя бы одну причину, по которой я должен был поверить.
— Не могу. Но ты веришь, ты сам только что сказал.
— Да, верю. Твой отец сказал кое-что, что заставило меня задуматься. И я вспомнил, как ты смотрела на меня вчера вечером. Так печально и так… не знаю, как сказать. Короче, я понял, что ты не притворяешься.
Оливия взяла в руки чашку с чаем, аккуратно добавила молока.
— Я не притворялась. Больше не могу.
Люк потянулся через стол и взял ее за руку:
— Посмотри на меня, Оливия.
Оливия подняла взгляд. Что-то было не так. В ее фантазиях Люк таял от счастья, узнав, что она носит его ребенка. Но он вовсе не таял.
— Почему ты не сказала мне? — произнес он, с трудом выдавливая слова.
Оливия попыталась высвободить руку.
Люк продолжал крепко держать ее, затем пробормотал что-то неразборчиво и отпустил.
— Почему? — повторил он.
О Боже! Она опять мучает его. Но она не хотела.
— Потому что я знала: если ты поверишь, то посчитаешь своим долгом вернуться и заботиться о нас, хотя на самом деле ты этого не хочешь.
Он сухо рассмеялся:
— Раньше тебя это не волновало.
— Нет. Я хотела получить тебя любой ценой.
Люк медленно покачал головой, словно не веря тому, что слышит.
— А теперь?
— Теперь? Теперь я считаю, что цена слишком высока.
— Ты не хочешь быть моей женой? Так?
О Господи! Неужели все мужчины таковы? Неужели он не понимает, что она не сказала ему правды по одной-единственной причине — потому что любит его. Любит так сильно, что не хочет удерживать против его воли.