Он вспоминает, что мама всегда говорила, что единственная помеха наблюдательности – тщеславие, но Мансебо не тщеславен, далеко не тщеславен. Если немного напрячься, то он сможет по губам булочника понять, что тот говорит. Ну конечно, речь идет о ночной непогоде, о том, что у нас теперь странный климат – сегодня муссонный ливень, а завтра – палящее, как в пустыне, солнце. Тарик отвечает что-то об изменении климата. Что он может об этом знать? – думает Мансебо, машинально перебирая сливы и одновременно здороваясь с двумя знакомыми прохожими.
Мансебо продолжает раскачиваться на скамеечке и очень доволен тем, что ножки ее становятся точно в углубления в асфальте. Как это у него получилось поставить скамеечку именно в такое положение? – думает Мансебо, когда подходит Амир и кладет руку отцу на плечо.
– Все в порядке, папа?
– Да, все спокойно. Когда на улице слишком жарко, люди ничего не покупают именно по этой причине, а когда прохладно, все сразу вспоминают, что у них есть и другие дела, более важные, чем хождение по магазинам. Я вернусь через час или два. Если тебе вдруг понадобится помощь, закрой лавку и иди к Тарику, о’кей?
Амир кивает.
– Вернусь через час или два, я уже это сказал?
Амир снова кивает, садится на отцовскую скамеечку и принимается листать комикс.
– Не забывай улыбаться, сын мой. Это единственное, что мы выдаем в магазине бесплатно.
Мансебо треплет сына по щеке и идет в гараж. Оттуда он звонит Рафаэлю. Первым делом надо привести в порядок машину. «Это мое дополнительное задание», – думает Мансебо, и немного сильнее, чем обычно, давит на педаль газа. Авто просто преобразилось после того, как Рафаэль залатал повреждения. Мансебо бормотал что-то невразумительное о том, как он смог разбить фару, но, похоже, Рафаэля это не слишком сильно интересовало – он занимался устранением поломок.
Мансебо был совершенно незнаком с этим округом Парижа, и нога его ни разу не ступала на улицы, по которым он теперь ехал. Первым делом Мансебо заехал на парковку. Он не стал терять время на поиск места, где можно было встать на улице. Поднялся шлагбаум, и Мансебо по спиральному пандусу спустился на подземный уровень. То, что он выбрал для посещения Галерею Лафайет, было обусловлено тремя обстоятельствами. Во-первых, ему был нужен магазин, в котором, без сомнения, должны быть все вещи из его списка. Во-вторых, этот магазин должен быть расположен недалеко от дома Рафаэля. В-третьих, Мансебо был уверен, что в этом магазине он не столкнется ни с кем из знакомых.
В лифте Мансебо оказывается с молодой парой, которая вкатила в кабину большую тележку. Мансебо всегда чувствует себя скованно рядом с такими тележками, и даже выставляет вперед руку, чтобы тележка случайно не отдавила ему ногу. Но это неудобство не идет ни в какое сравнение с тем ужасом, который – когда открываются двери лифта – испытывает Мансебо от блеска, шума, запахов, суеты, денег, стремительно меняющих хозяев, огромных флаконов с духами, зеркал, хрустальных люстр, яркого света и массы красивых людей, охотящихся за всеми этими вещами. Мансебо, в своей нелепой синей куртке и черной шапочке, застывает на месте, не понимая, куда теперь идти. Ему кажется, что все смотрят только на него, и он не может вспомнить, когда в последний раз был в таком людном месте. Мимо непрерывным потоком текут красивые, пахнущие дорогими духами люди, и Мансебо ощущает себя призраком, незаметным, ничтожным призраком, который должен тем не менее сделать свое дело. Его вдруг поражает мысль о том, что здесь он может столкнуться с мадам Кэт. Она наверняка часто ходит в такие магазины. Она такая же очаровательная и красивая, как идущие мимо Мансебо женщины.