У Наденьки мгновенно потемнело в глазах от ревности и боли, весь мир и люди показались ничтожными и отвратительными. Боясь выдать свое состояние, она низко склонилась над тарелкой. Барятьев шестым чувством угадал ее присутствие и взглянул на нее.
Наденька пересела на свободное место к нему спиной. Похоже, его это задело, и он с досадой дернулся, но, поймав удивленный взор Евы, беспечно продолжил веселиться.
С трудом выпив стакан чая и почти не тронув завтрак, Надя стремглав выскочила из столовой. Ей хотелось побыть одной, чтобы дать волю слезам. А еще ей хотелось немедленно покинуть это место, уехать куда-нибудь далеко-далеко и навсегда. В памяти возник Дима Осташенко, запоздалое сожаление и раскаяние волной поднялось в ней и обожгло. В глазах предательски защипало, и она бросилась к лифту. До номера Надя добралась быстро, но никак не могла попасть ключом в скважину, мешали предательски нахлынувшие слезы.
Внезапно она почувствовала на своих плечах тяжесть чьих-то рук и резко обернулась.
— Что случилось? — услышала она веселый, насмешливый голос Альберта. — Ты даже со мной не поздоровалась.
— Ничего не случилось, — глухо буркнула Наденька, наконец открыв дверь.
Вслед за ней Альберт вошел в номер.
— Это что за слезы? — Он обнял девушку. — Ты что, меня к Михайловской приревновала?
— Нет, — пытаясь вырваться из его объятий, беспомощно пискнула Надя.
— Видел твое лицо, когда ты в столовую вошла, — усмехнулся Альберт.
— Лицо как лицо, — огрызнулась она, но вырываться перестала.
Альберт посадил ее к себе на колени, погладил по голове.
— Какой ты еще, в сущности, ребенок, — задумчиво произнес он. — Чистое дитя.
Глава 13. Разбитые в прах мечты
В Москву из Дома творчества возвращались в сильную пургу. Со скоростью черепахи автобус пробивался сквозь вьюгу по занесенной метелью трассе. Впереди сквозь плотную снежную пелену слышался надрывно кашляющий, непрерывный рокот трактора, расчищавшего дорогу, которую тут же заносило снегом.
Наденька сидела одна на заднем сиденье и с тоской смотрела в окно, покрытое толстым слоем узорного льда.
В ее фиалковых глазах замерла острая боль. Она старалась не смотреть на парочку, сидевшую впереди, но у нее это плохо получалось, и время от времени взгляд останавливался на Альберте с Евой. Они сидели обнявшись. Барятьев с нежностью смотрел на свою спутницу и что-то шептал ей на ухо.
У Наденьки от этого все холодело в груди. К тому же она на самом деле замерзла, и руки заледенели, пытаясь согреться, она отчаянно дышала на пальцы. Ни одна дорога не казалась Наде такой бесконечно долгой и мучительной, как эта. Ей казалось, что никогда в жизни она не была так несчастна, как сейчас. Лишь один раз Барятьев украдкой бросил на нее любопытный, испытующий взгляд и тут же отвернулся.