B. Ф. Вяземской, записал: „С княгиней он был откровеннее, чем с князем. Он прибегал к ней и рассказывал свое положение относительно Гекерна" (П. в восп. 1974. Т. 2 С. 163). Накануне дуэли Пушкин напомнил Вяземской об этом разговоре: „Я уже вам сказал, что с молодым человеком мое дело было окончено, но с отцом —дело другое. Я вас предупредил, что мое мщение заставит заговорить свет" (Бельчиков Н. Неизвестное письмо В. Ф. Вяземской о смерти Пушкина/Новый мир. 1931. N° 12 С. 188—193). Сопоставление с “громкими подвигами Раевского" свидетельствует, что Пушкин задумал публичное оскорбление Геккерна.
С. 89. в одном черновике... Щеголев цитирует первоначальный проект письма к В. А Соллогубу от 17 ноября, в котором Пушкин соглашается взять обратно вызов, посланный Геккерну. Переводится этот отрывок так: „За то, что он вел себя по отношению к моей жене так, как мне не подобает допускать (в случае, если господин Геккерн потребует указать причину вызова)" (Письма последних лет.
C. 199). В окончательном тексте письма эта фраза убрана.
С. 90. Пушкин посылал Соллогуба к д’Аршиаку, потому что 18 ноября истекала двухнедельная отсрочка, данная им Геккерну, и в связи с этим секундант Дантеса д’Аршиак посетил Пушкина.
С. 90. Е. Н. Гончарова, как невеста, могла быть в белом платье, хотя официально помолвка была объявлена только на следующий день, 17 ноября, на балу у С. В. Салтыкова, после того, как с помощью секундантов конфликт между Пушкиным и Дантесом был улажен и поэт взял свой вызов обратно. До этого дня все, знавшие о вызове Пушкина и о возможном его завершении, обязались хранить полное молчание (см. выше письмо Жуковского к Пушкину, с. 85—86 наст. изд.). Только после официального объявления Е. А и С. Н. Карамзины решились написать Андрею Карамзину о свадьбе и о всех предшествующих событиях в доме Пушкина (письмо от 20—21 ноября 1836 г., см. наст, изд., с. 478). Пушкин продолжал по-дружески относиться к свояченице. Аммосов, со слов Данзаса, записал: „Со свояченицей своею во все это время Пушкин был мил и любезен по-прежнему и даже весело подшучивал над нею по случаю свадьбы ее с Дантесом. Раз, выходя из театра, Данзас встретил Пушкиных и поздравил Катерину Николаевну Гончарову, как невесту Дантеса; при этом Пушкин сказал шутя Данзасу:
— Ма belle-soeur ne sait pas maintenant de quelle nation elle sera: Russe, Fran9aise ou Hollandaise?! <Моя свояченица не знает теперь, какой она будет национальности: русскою, француженкою или
голландкою>“ (П. в восп. 1974. Т. 2 С. 322).
С. 91. В записке Соллогуба „Нечто о Пушкине" еще раз передается этот эпизод. После слов Дантеса „Я человек честный" там следует: „Разговор наш продолжался долго. Он говорил, что чувствует, что убьет Пушкина, а что с ним могут делать, что хотят: